Оливия с изумлением взирала на него. Он хотел перевезти ее сюда, остаться с ней? Одно дело – провести вместе ночь, и совсем другое – вместе жить.

– ТЫ думаешь о том, чтобы снова открыть «Мечту Оливии»?

Она не думала об этом. Она вообще не думала о «Мечте Оливии» с тех пор, как Эдвард взял ее на руки в прошлый вечер.

– Скоро тебе нужно будет подумать об этом, – спокойно продолжал Эдвард. – Люди позабудут, пройдет время, но пока…

– ..Пока еще рано, – кивнула Оливия, – я знаю. Но переезд сюда, к тебе…

– И к ящерице. Не забудь про ящерицу. Она не ответила, и его улыбка немного потускнела.

– Хм… Слишком много моря, песка и уединения? Что ж, мы можем, в таком случае, подыскать отель. Я знаю один в Элеутере, который…

– ..Нет, нет, – быстро сказала она. – Ее щеки порозовели. – Я полагаю, что жить здесь с тобой в уединении – это… это… – Мужество оставило ее. – Это очень мило, – закончила она неуверенно.

– Очень мило? – Эдвард засмеялся. Потом повернулся к ящерице. – Ты слышал, приятель? Я здесь готовлю великолепный завтрак для этой женщины…

– Эдвард!

– Я провожу всю ночь, занимаясь с ней бешеной, страстной любовью…

– Эдвард, – повторила она, стараясь удержаться от смеха, – послушай…

– Что скажешь на это, приятель? – Он нахмурился. – Ящерица говорит, что у тебя не может быть никаких претензий к тому, как я занимался с тобой любовью…

Оливия засмеялась.

– Это правда.

– ..Что тебя беспокоит одно: как ты будешь жить на подгоревшем беконе и переваренных яйцах.

– Эдвард, честное слово…

– К тому же ящерица хочет сказать, что тут есть прислуга, которая приходит каждый день, делает уборку и готовит пишу. – Он привлек ее ближе к себе, его голос снизился до шепота. – Так ты хочешь остаться здесь со мной, дорогая?

Оливия колебалась. Конечно же, она хотела. Но что-то пуританское, впитанное с молоком матери шептало ей, представительнице добропорядочного среднего класса, что в том, чтобы так жить с мужчиной, есть что-то неприличное.

Оливия опустила голову на плечо Эдварда. А разве не этот средний класс совсем недавно позволял себе незаслуженно травить ее?

– Оливия?

Она подняла голову. Эдвард наблюдал за ней с забавной улыбкой на губах, и в глазах его было выражение, какого она ни разу не видела. «Почему он боялся, что я откажу ему?» – изумленно подумала Оливия, и сердце ее затрепетало от радости.

– А ты уверен, что я не удеру от твоей стряпни? – спросила она, притворно хмурясь.

Его глаза прояснились, и он ухмыльнулся:

– Даю руку на отсечение! Оливия вздохнула.

– Ты невозможен, – сказала она ласково.

– Итак, ты остаешься?

– Разве можно было сомневаться в том, что ты добьешься своего?

– Никогда, – ответил Эдвард, потом притянул ее к себе и целовал так долго, пока солнце над ними не остановилось на месте…

К «вечеру вещи Оливии были размещены в гардеробе дома Эдварда на берегу. Их вид пробудил в Оливии странное чувство, что-то среднее между радостью и болью.

Ей очень хотелось быть с ним. Да и как могло быть иначе? Но переехать в его дом таким образом… Она и представить не могла, что когда-нибудь позволит себе совершить нечто подобное.

Пожалуй, ничего аморального в этом не было. В современном мире то и дело встречаются мужчины и женщины, живущие совместно вне брака. Но Эдвард не просил ее жить с ним, он просил ее лишь остаться на какое-то время. В этом-то и была разница. А что будет, когда они вернутся в Нью-Йорк и снова окунутся в будничную жизнь?

Оливия присела на край кровати. Что будет, если он предложит ей переехать в его апартаменты? Сможет ли она, захочет ли она сделать это? Если бы только она знала, что он в действительности испытывает к ней… Он занимался с ней чудесной, радостной любовью, но ни разу не произнес слов, которые она надеялась от него услышать.

– ..На обед? Оливия обернулась.

Эдвард высунул голову из дверей ванной, на его щеках еще оставалась мыльная пена.

– Извини, – быстро ответила она, улыбнувшись, – я не расслышала.

– Я спросил: мы отправимся обедать в город или пообедаем здесь?

– Здесь, – быстро ответила Оливия, – на террасе. Тогда мы увидим закат. – Она взглянула на него и рассмеялась. – Если, конечно, у тебя нет других планов.

– Нет, нет, все в порядке. – Улыбаясь, он подошел к ней, вытирая лицо концами полотенца, висящего на шее. – Так тебе нравится мой домик?

– Очень, – ответила Оливия. – Он принадлежит тебе?

Эдвард кивнул.

– Целиком и полностью, включая белый песок, который мы таскаем внутрь на подошвах. К сожалению, я не могу бывать здесь так часто, как хотелось бы. Пару недель или около того каждую зиму, но… Родная, что с тобой?

– Мне просто трудно привыкнуть ко всему этому, только и всего. К тому, что это место принадлежит тебе, так же, как апартаменты на Манхэттене и тот дом в Ист-Хэмптоне.

– И еще есть квартира в Лондоне, если тебя интересует, – добавил Эдвард с озорной улыбкой. – Я совершаю в год несколько деловых поездок, понимаешь, и… – Он посмотрел на нее и покачал головой. – Оливия, может, я чего-то не понял, у тебя возникли какие-то вопросы по поводу моих мест обитания?

– Нет, конечно, нет. – Она встала. – Просто-Просто я думаю, какие мы разные, ты и я.

«Разные, как день и ночь», – шепнул ей тихо внутренний голос, но рука Эдварда, скользнувшая под ее майку, тут же заглушила его.

– Да, – произнес он хриплым шепотом.

Она обмерла, почувствовав его пальцы на своей коже.

– О, да, конечно, мы очень разные, дорогая. И, черт побери, это здорово. – Он взглянул на распахнутые дверцы гардероба и улыбнулся:

– Я вижу, ты использовала все свободные вешалки? Оливия улыбнулась.

– Это было твое предложение, Эдвард, или ты забыл? Это глупо, конечно, – сказала она, запнувшись на мгновенье, – но я… я чувствую себя немного странно. Я имею в виду, что нахожусь здесь, с тобой.

Он улыбнулся:

– Находиться со мной – это ужасно, да? Ее сердце вздрогнуло. Она представила, что они могут расстаться, и это ее тревожило. Но Эдвард не предлагал расстаться, пока еще не предлагал… Но он может, о, да! Он может… «Такие мужчины, как он, так и поступают с такими девушками, как ты», – шепнул ей трезвый внутренний голос. Эдвард обнял ее:

– У тебя такое невеселое лицо, – произнес он нежно.

Оливия покачала головой.