На верху стены замаячило лицо Кенни.

— Ты наконец скажешь мне, что происходит? — требовательно спросил он.

— Сюрприз испортить? Ну уж нет. — Брайан дернул за веревку. — Пошли, сосалка. Прогуляемся.

По травянистому склону они поднялись к низкому участку разрушенной восточной стены замка. Несколько раз Зигги спотыкался и падал, но его тут же подхватывали и ставили на ноги. Они миновали стену и очутились во внутреннем дворике. Месяц вышел из-за туч и залил все каким-то потусторонним сиянием.

— Мы с братом любили детьми приходить сюда, — сказал Брайан, замедляя шаг. — Это замок выстроила Церковь, а не король. Ты знал об этом, а, сосалка?

Зигги покачал головой:

— Я никогда раньше здесь не бывал.

— Надо было побывать. Великолепное зрелище. Мина и контрмина. Следы двух самых великих осад в мире. — Они направлялись к северному углу, между Поварской башней справа от них и Морской башней слева. — Да, это была крепость и жилье одновременно. — Он повернулся лицом к Зигги и зашагал, спиной вперед. — А еще это была тюрьма.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Зигги.

— Затем, что это интересно. Они тут убили какого-то кардинала. Убили и вывесили его труп на крепостной стене. Ты, верно, не задумывался об этом, а, сосалка?

— Я не убивал твою сестру, — повторил Зигги.

К этому моменту они дошли до входа в Морскую башню.

— В нижнем этаже расположено два каземата, — тоном экскурсовода продолжал Брайан, первым шагнув впереди них внутрь башни. — Восточный не менее любопытен, чем мина и контрмина. Знаешь, что там такое?

Зигги стоял молча. Но Кенни задал вопрос за него:

— Ты ведь не собираешься спустить его в «Бутылку»?

Брайан ухмыльнулся:

— Хорошо соображаешь, Кенни. Будешь первым в классе. — Он сунул руку в карман и достал зажигалку, — Донни, дай-ка мне твою газетку.

Донни вытащил из внутреннего кармана «Дейли Телеграф» и подал ему. Брайан скрутил ее жгутом и поджег один конец, а затем шагнул в восточную комнату. При свете этого самодельного факела Зигги увидел дыру в полу, накрытую тяжелой железной решеткой.

— Они выдолбили яму в скале… в форме бутылки… и глу-убокую…

Донни и Кенни переглянулись. Дело, на их взгляд, заходило слишком далеко.

— Кончай, Брайан, — запротестовал Донни.

— Что? Ты же сам говорил, что педрилы не в счет. Ну-ка, подмогни. — Он привязал конец веревки, обмотанной вокруг Зигги, к решетке. — Нам придется поднять ее втроем.

Они взялись за решетку и, кряхтя, принялись за работу. Они напрягались и ухали, и какое-то долгое счастливое мгновение Зигги казалось, что им не удастся ее поднять. Но в конце концов с пронзительным скрежетом она сдвинулась с места. Тогда они все трое отошли в сторону и повернулись к Зигги.

— Ничего не хочешь мне сказать? — поднял брови Брайан.

— Я не убивал твою сестру, — с отчаянием повторил Зигги. — Неужели ты действительно считаешь, будто тебе сойдет с рук бросить меня в эту чертову темницу и оставить в ней умирать?

— Зимой замок по выходным открыт для экскурсий. Тебе осталось подождать всего два дня. Не подохнешь. Ну, возможно, не подохнешь. — Он ткнул Донни локтем под ребра и расхохотался. — О'кей, ребята. Майна помаленьку.

Они накинулись гурьбой на Зигги и руками, ногами стали толкать его к дыре в полу. Он яростно отбрыкивался и извивался, стараясь высвободиться из их хватки, но их было трое — шесть свободных рук против двух неподвижных и связанных. Через несколько секунд он сидел на краю круглого темного отверстия, и ноги его свешивались в пустоту.

— Не делайте этого, — сказал он. — Пожалуйста, не делайте этого. За это вас отправят в тюрьму надолго. Не делайте этого. Пожалуйста. — Он шмыгнул носом, стараясь не дать волю душившим его слезам паники. — Я вас умоляю.

— Ты только скажи мне правду, — произнес Брайан. — Это твой последний шанс.

— Я никогда, — сорвался в рыдания Зигги. — Я никогда…

Брайан пнул его ногой ниже спины, и тот полетел кувырком вниз на несколько футов. Его плечи больно ударялись о камень тесных стен узкой воронки. Затем последовал рывок, и падение прекратилось: веревка больно врезалась ему в живот. Сверху, отражаясь эхом от стен, донесся издевательский смех Брайана:

— Ты думал, мы сбросим тебя на самое дно?

— Пожалуйста, — рыдал Зигги. — Я никогда ее не убивал. Я не знаю, кто ее убил… Пожалуйста…

На этот раз движение началось без предупреждения. Веревка спускала его короткими рывками. Ему казалось, что она перережет его пополам. Он слышал тяжелое дыхание стоявших наверху, временами проклятья, когда веревка обжигала небрежно схватившиеся руки. Каждый фут погружал его все глубже в темноту, слабые проблески света вверху постепенно терялись в затхлом леденящем воздухе.

Казалось, это длилось целую вечность. Однако затем воздух вокруг изменился, и Зигги перестал ударяться о стены. «Бутылка» расширилась, горлышко кончилось. Они действительно сделали это. Они действительно собрались бросить его здесь.

— Н-ет! — закричал он изо всех сил. — Не-ет!..

Носки его ботинок коснулись твердого пола и, к счастью, приняли на себя натяжение веревки, врезавшейся в живот. Веревка ослабла. Сверху донесся искаженный, измененный эхом голос:

— Это последний шанс, сосалка. Колись, и мы вытащим тебя.

Это было бы так легко. Но это стало бы ложью, которая завела бы его неведомо куда. Даже ради своего спасения Зигги не мог назвать себя убийцей.

— Ты ошибаешься, — прокричал он из последних сил своих надсаженных легких.

Веревка упала ему на голову, неожиданно тяжело ударив свободными витками. Последний раскат глумливого смеха — и тишина. Мерцающий свет наверху шахты погас. Зигги был замурован в темноту. Как он ни напрягал глаза, но ничего разглядеть не мог. Он был брошен в кромешный мрак.

Зигги чуть подвинулся вбок. Невозможно определить, далеко ли стена, а удариться о камень разбитым лицом ему не хотелось. Он вспомнил, как читал о слепых белых крабах, которые водятся в подземных пещерах. Кажется, где-то на Канарских островах. Поколения жизни в темноте сделали зрение ненужным. Вот и он стал таким крабом, слепым белым крабом, прозябающим в непроницаемом мраке. Двигающимся боком…

Стена оказалась ближе, чем он ожидал. Он повернулся к ней, чтобы пальцами ощупать ее зернистую поверхность. Он старался сосредоточиться на окружающей обстановке, чтобы не позволить панике завладеть им. Он не мог позволить себе задуматься о том, сколько придется здесь пробыть. Если думать о шансах на спасение, можно сойти с ума, развалиться на составные части, разбить голову о камень. Но не оставили же они его умирать? Брайан Дафф способен на такое, но его дружки вряд ли пойдут на это.