– Смутно, – откровенно призналасья. – Мне кажется, что это была не я, кто-то другой. Вот бы закрыть глаза,уснуть, а затем проснуться и понять, что это было ни что иное, как глупый сон.Как я могла ограбить банк, если в жизни не взяла чужого?! В детстве, когда яучилась в школе, нашла в классе пять рублей. Так я тут же отдала их класснойруководительнице. У меня и мысли не было взять их себе. Что же со мнойпроизошло? Я только сейчас начинаю понимать, что натворила, а тогдадействовала, словно в тумане. Они мне вдвоем так надавили на психику… Этислезы, эти выдуманные угрозы… Не каждый артист так сыграет. А Маринка смогла.Правдоподобно, комар носу не подточит. Не зря она раньше в театральный кружокходила. Они меня вдвоем просто зомбировали. Если бы я нормально соображала идействовала не в состоянии аффекта, я бы ни за что на свете этих денег невзяла. А тогда… Тогда я вообще ничего не соображала. Бог мой… Как я на такоепошла… Как? Ты ведь правильно назвал меня дурой. Дура! Да еще Сереженька, чтоже мне теперь делать? Что? Идти сдаваться в милицию? Ты считаешь, что мне нужносдаться в милицию? Но что со мной потом будет? Тюрьма?

– Для начала ты должна мне сказать, гдетвой мобильный телефон.

– Он в коридоре в моей сумочке. Я звонокотключила…

– Немедленно выключи сам мобильный.

– Зачем?

– По мобильному телефону можно запростоустановить местонахождение человека.

Дрожащими руками я достала мобильник иоткинула крышку.

– Ну что, кто-то звонил?

– За такой короткий срок двадцать пятьнеотвеченных вызовов.

– А кто звонил?

– Вика четыре раза.

– Кто такая Вика?

– Моя напарница по работе.

– Еще?

– Несколько вызовов – девочки с работы.

– Еще?

– Все остальные номера совершеннонезнакомые. Я никогда не видела их раньше. – Я испуганно посмотрела навзволнованного Сергея. – Я не знаю этих номеров. Смотри, опять звонок.Сережа, меня ищут. Ты понимаешь, меня ищут!

Сергей взял телефон и процедил сквозь зубы:

– Вырубаю его к чертовой матери. Все.Надо сматываться из этой квартиры, и чем быстрее, тем лучше. В любой моментсюда могут нагрянуть и тогда будет уже слишком поздно.

– И тебе тоже?

– Что – мне тоже?

– Ну, сматываться?

– Насчет себя я не переживаю. Я банки неграбил. Но тебя тут точно не должно быть. Подожди, я сейчас быстро оденусь, икатим отсюда.

Сергей скинул махровый халат прямо на пол,схватил висящие на спинке стула брюки и принялся удивительно быстро,по-армейски, одеваться. А я… Я осторожно выглядывала из коридора и любоваласьего красивым телом. Оно вызывало настоящий восторг. Когда Сергей принялсязастегивать пуговицы на рубашке, я не сдержалась и, почти задыхаясь, спросила:

– А куда надо сматываться?

– В смысле?

– Куда мы поедем?

– У меня друг улетел в Германию, на парумесяцев. Оставил ключи, чтобы я присматривал. Это недалеко, в соседнем районе.Там ты будешь в безопасности.

– Знаешь, я сначала думала отсидеться надаче, но теперь понимаю, что нельзя, там меня могут найти прощепростого. – Я прижала пакет с пистолетом к груди.

Вышедший в коридор Сергей покачал головой:

– А вот этого делать не стоит…

– Ты по поводу чего?

– Не стоит разгуливать по московскимулицам с оружием в руках. Это может иметь самые плачевные последствия. На тебеи так уже одна статья висит, так ты на себя еще одну вешаешь. Легавым толькодай повод, они все раскрутят и обстряпают в лучшем виде. Ты бы оставила этомне.

– Нет, – замотала я головой. –Нет. Нет. Нет. – Я же не буду разгуливать по московским улицам. Мне нужнотолько доехать до квартиры твоего друга. – Я в который раз прикусиланижнюю губу и, совершенно не чувствуя боли, посмотрела на Сергея умоляющимвзглядом: – Сереж, а сколько я на той квартире буду сидеть? День, месяц, год…Всю жизнь? Надо же что-то делать…

– А что делать? – растерянно пожалплечами Сергей. – Что делать… Закон есть закон, и против него не попрешь.Даже если мы наймем тебе хорошего адвоката, вряд ли тебя оправдают. Конечно,суд может принять во внимание твое психологическое состояние на моментограбления, учесть, что ты спасала сестру, считая, что ее жизнь была наволоске, но это не снимет с тебя вины. Если все люди, попав в критическуюситуацию, начнут грабить банки, что тогда будет?! Что? Какие бы обстоятельствани были, человек не имеет права совершать преступление.

Сергей нервно потер висок, в его глазахпоявились какие-то непонятные искорки.

– А вообще-то знаешь… У тебя естькое-какой шанс на спасение.

– У меня? Какой?

– Ты только не обижайся…

– Ты о чем?

– О том, что тебя могут признатьдушевнобольной.

– Душевнобольной?!

– Ну да. Ты совершила преступление всостоянии аффекта. Твои действия не укладываются в рамки нормального здравогоповедения. Ты пройдешь врачебную комиссию, и если будешь правильно себя вести смедиками, тебя признают психически нездоровой. Тогда есть шанс вместо тюрьмыпопасть в психиатрическую лечебницу. Правда, тогда на всю жизнь останешься снеутешительным диагнозом. Лежать в дурке не очень-то комфортно. Там даютразличные пилюли, делают нехорошие уколы. Некоторые предпочитают сесть втюрьму. Говорят, что там полнейший беспредел. Санитары могут изнасиловать, творятсяи другие ужасные вещи. Если нормальный человек и закосит под дурака, попадеттуда, то выйдет полным дураком. Его там таковым сделают.

Я смотрела на Сергея с опаской и, поняв, чтобольше не могу это слышать, перебила его:

– Как ты можешь… Я пришла к тебе не длятого, чтобы ты посоветовал мне лечь в психиатрическую лечебницу. Я пришла ктебе для того, чтобы… – Я замолчала, но собрав все силы, продолжила: – Я исама не знаю, зачем к тебе пришла…

– Прости, – Сергей наклонился ипоцеловал мои пересохшие потрескавшиеся губы. Я ответила ему и почувствовалаприятное тепло. – Прости… Я сам не знаю, что несу. Просто ты такоенатворила… Такое… У меня это не укладывается в голове… Хоть убей, неукладывается…

Неожиданно для себя я опустилась перед Сергеемна колени и припала к его ногам.