Громко выдыхаю от таких слов.

– «Приятно» слышать, что ты воспринимаешь меня, как кусок голого тела. – мысленно выстреливаю в него всю обойму, и пытаюсь оттолкнуться. Хватит уже молчать, когда на тебя льют тонну дерьма, нужно уже сдвинуться, и отойти в сторону.

– Охуенного тела, желанного. Здесь большая разница. – поправляет Глеб, и позволяя мне встать на ноги, и отступить.

Несмотря на него, достаю из рюкзака ключи и открываю подъездную дверь, надеясь, что этим действием, поставлю точку в этом дурацком, на мой взгляд, разговоре. Но Глеб, словно именно этого и ждал. Как только срабатывает сигнал домофона, он с силой отшвыривает железную плиту, и, подталкивая меня сзади, «гонит» через проём.

В подъезде ярко горит лампочка. Я разворачиваюсь к нему лицом, и вижу ухмылку на губах, а в глазах коктейль из желания и злости. Они горит. Горят так, что даже если бы не было лампы, они бы все равно с легкостью осветили темное помещение.

– Веди меня, мартышка. Либо мы сначала разговариваем в твоей квартире, а уж потом, ты будешь выкрикивать моё имя. Либо же, я не сдерживаюсь и трахаю тебя возле грязного, мусорного бака. Хотя смысл особо не меняется.

Почему я уверена, что он не шутит?

Наверно потому, что эти слова говорит сам Мамаев, который уже на пределе.

– Я тебе уже все рассказала. Написала.

– Ты повторишь всё ещё раз. Я ведь пока просто предлагаю поговорить, а не требую отсосать на этой самой лестнице. Твой выбор очевиден.

Замираю, и когда открываю рот, чтобы высказать то, что думаю, он резко вдавливает меня в стену.

– Отличный выбор, мартышка. Сам терпеть не могу разговаривать перед сексом.

Мамаев кладёт обе ладони мне на лицо и неотрывно смотрит в глаза, приближаясь ещё ближе. Проводит пальцами по шее, затем по ключице и вниз, к закрытой платьем ложбинке между грудей. Хмыкает, когда слышит мой нервный выдох. Его реку перемещается на талию, обхватывая и прижимая меня к вздыбленному бугру в своих штанах. По моему телу моментально разливается горячая волна, бросая то в жар, то в холод. Внизу живота сладко тянет, пробуждая ещё не ведомые ощущения.

Я смотрю на такие знакомые и родные черты лица, и понимаю, что год, за который я пыталась забыть его, улетел на помойку. Все пустое. Бесполезное. Стоило Глебу появиться, как вся моя сущность потянулась в его сторону.

***

– Настя там… дома… – Глеб наклоняется ниже, и я уже чувствую его опьяняющее дыхание на своей коже. Горячее. Обжигающее. Пытаюсь высвободиться, чтобы почувствовать свободу, и разложить все мысли по законным полочкам, но не получается. Понимаю, что еще немного, и будет поздно сдавать назад. И что Глеб не шутил, говоря про грязный мусоропровод.

Ноль внимания. Он продолжает крепко держать меня, перемещая руки по всему телу. Каждое прикосновение вызывает покалывание. Дыхание настолько участилось, будто я марафон бежала на огромную дистанцию.

– Глеб… – Выдыхаю, прямо ему в рот, перед тем, как его язык штурмует мой.

– Твоей сестры нет дома, мартышка. Но, если ты хочешь в подъезде…

Он наклоняет голову набок, играя бровями, как на гармошке, всем своим видом задавая прямой вопрос в лоб.

– Мамаев, я…

Что я? Согласна, потому что сама хочу? Или я просто дура? Ответа не нашлось, но он был у Глеба.

– Девственница? Я помню, ты пару раз говорила об этом.

Выражение его лица становится хищным. Резко срывается вперед, и одной рукой хватает меня за волосы у затылка, а вторую запускает под платье, играя с кружевом на ягодице. Чувствуя, как его пальцы мягко и уверенно гладят нежную кожу, вызывая во мне очередные горячие волны, я поняла, что ещё чуть-чуть, и крикну «да» на весь многоквартирный дом.

Всё тело ломит, и вот-вот разлетится на миллион кусочков, а Глеб уже накидывается на мой рот, яростно рыча, и перемещая свои руки на мои бедра.

Собираю остатки здравого смысла, и отталкиваю его, тут же хватая за руку, подводя к лифту. Не смотрю на него, но все тело чувствует присутствие. Как только лифт открывается, Глеб сам вталкивает нас обоих в него. Разворачивает к себе, и прижимает. Краснею, когда в меня упирается что-то большое и горячее. Ощущение его внушительного достоинства, так нагло трущегося об меня, выбивает все мысли о сопротивлении. О том, что нужно прекратить и убежать.

Сдерживаться больше не могу. Когда Глеб прикусывает кожу возле уха, из моего рта вылетает открытый стон, который и сдает меня. Он отстраняется, и низким голосом выдыхает:

– Блядь. Я, кажется, верю в это.

Господи.

Почему эти слова вышибают из меня весь кислород?

На трясущихся ногах выхожу из лифта, и одним поворотом ключа открываю дверь. Я знаю, что Глеб идет следом. Спиной чувствую его пристальный взгляд, который прожигает меня, и подталкивает к несвойственным для девственниц , действиям.

Поворачиваюсь, и смотря прямо в глаза, тяжело дышу.

– Мартышка, сними с себя эту тряпку, иначе клянусь, я разорву её. – Шипит Мамаев, сбрасывая свою обувь, и одновременно стягивая футболку.

Я на автомате поднимаю руки вверх, захватывая пальцами края платья. Разжимаю их, смотря, как оно падает к моим ногам. Я совершенно не знаю, что делать дальше, но внутренний голос подсказывает, что нужно избавиться и от остальной одежды. Завожу руки за спину, но слышу требовательный рык:

– Обычно передо мной раздевались только шлюхи со стажем, но ты… – он в секунду оказался рядом, и развернул к себе спиной, удерживая руки в районе живота. – Ты своим телом, хочешь доказать, что мои родственники конченные твари? Или…

Не разжимая мои пальцы, он просовывает их под трусики, заставляя самой почувствовать всё желание.

– Я хочу тебя. – Закрываю глаза и прикусываю губы, улетая от наслаждений.

Глеб языком проводит по ключице, отчего дрожь мчится по всему телу.

– Повтори. – Приказывает, и засовывает руку под кружева лифчика, двумя пальцами сжимая твердый сосок.

– Хочу… тебя… – Выкрикиваю, когда палец его другой руки погружается в меня, вызывая новый вал экстаза.

«Хочу тебя»!!! Слова, которые мощно выстреливают в позвоночник, и искры от них, бьют по самым яйцам. Они блядь вышибают из меня всё. Остается только разряд в легких, который и поддерживает тело, не давая ему замертво грохнуться.

Подхватываю её на руки, и несу в комнату, где эта стерва однажды устроила для меня пытку стриптизом. Ударом ноги открываю закрытую дверь, и сразу же мои глаза находят идеально заправленную кровать.

Опускаю свою охеренную ношу, и, смотря ей в глаза, расстегиваю ремень на штанах. Мартышка приподнимается на локтях и наблюдает за процессом, прикусывая нижнюю губу. Новый разряд, от которого член в трусах уже готов лопнуть.