Лиса удивленно вскинула бровь.

- Я думала вас только слуги обслуживают…

- Так давай я побуду твоим слугой на этот вечер?

Она пожала плечами.

- Только переоденусь.

Девушка скрылась в ванной с горкой одежды, извлеченной из шкафа в прихожей. Оленев подогрел в микроволновке картошку, сосиски, налил ей чаю и поставил на стол. Лиса вернулась в футболке с кошачьей мордой на животе и свободных брюках с ширинкой между коленей. Такие вышли из моды несколько лет назад.

Оленев жестом указал на полную тарелку. Лиса села, начала есть и спросила:

- Так мама решила все-таки встречаться с вами?

Ярослав сглотнул и понял, что впервые в жизни смутился. Вот же! Обычный разговор… Наверное… А его колбасит, как подростка, которого родители спрашивают про любимую девушку.

- Ты это лучше у мамы спроси, - наконец выдавил Оленев.

- Что у меня спросить? - вернулась в комнату Олена. Деловито оценила обстановку. Подошла, чмокнула Лису в затылок - так ласково, что у Оленева опять защемило в груди.

- Та-ак! Смотрю все знакомы?

- Мам. Ярослав мне нравится больше! - вдруг заявила Лиса.

Оленев подавил желание расплыться в улыбке и запрыгать, как глупый ребенок. Вообразил эту картину глазами присутствующих и усмехнулся, мотнул головой. Да что ж она с ним делает-то? Эта Летучая мышь!

Впрочем, ему это нравилось. Настолько, что вообще не уезжал бы отсюда.

Пускай придется учиться готовить. Пускай нужно кормить дочку Олены, и слушать ее взрослые по содержанию и по-детски непосредственные вопросы. Даже кухонный уголок, практически уже лысый - и тот Оленеву начал нравиться.

«Человек часто думает, что хорошо там, где богато, красиво, много места и слуг. Но, на самом деле, хорошо там, где те, кого любишь и где любят тебя».

Так часто говорила Оленеву мама. И мальчишка впитывал, запоминал. Может не совсем понимал еще… Зато сегодня проникся.

И самое поразительное! Всякий раз, когда мамины слова, игры, то как она готовила или отдыхала вместе с Ярославом, всплывали в памяти, ему хотелось плакать. Да, взрослому мужику -разрыдаться в голос. Оленев себе не позволял. Держался. Переживал, гулял по лесу, стараясь прогнать это ощущение. Словно опять ребенок и снова прощается с мамой. Опять она его покидает.

Навсегда. Безвозвратно. И нигде, во всем этом огромном мире, на этом невероятном шарике под названием Земля, больше нет мамы… Все есть. Чудесные и невероятные пальмовые леса с финиками, джунгли с диковинными зверушками, море: ласковое и пенное, теплое и полное потрясающей жизни… Пальцев не хватит на руках, чтобы перечислить.

А мамы… нет… И уже никогда она не вернется…

А вот сейчас Ярослав почувствовал то, о чем говорила ему Этель Яновна. Всякий раз, когда Оленев убегал при упоминании о маме, кричал в лесу не своим голосом, метался, как раненый зверь.

«Ярик. Ты должен пережить все это. Давно был должен. Перевести горе в светлую грусть. Мама ведь с тобой. В твоем сердце. Всегда и всюду, куда бы ты ни отправился».

Светлая грусть… так вот что это такое… Впервые в жизни он это понял.

Олена лечила, сама того не осознавая. Одним лишь своим присутствием и улыбкой. Одними лишь мягкими фразами в адрес Ярослава шаг за шагом исцеляла его душевные язвы. Те, что не закрывались годами, болели и не давали покоя. Те, что не проходили ни от каких дорогих и передовых препаратов или сеансов с лучшими психотерапевтами.

- Так! Ты давай-ка, поосторожней на поворотах! - шутливо щелкнула дочку по носу Олена. - Не особенно тут выступай и высказывайся.

Оленев вернулся из своих мыслей в реальность.

- А я что? Я ничего! Просто Александр весь такой напоказ. Весь такой: я лучше всех, я самый присамый. Вот тебе ворох цветов, вот тебе куча подарков…

В эту минуту Ярослав подумал, что следовало бы купить Олене букет, какой-нибудь невероятный. Как сама эта женщина. Вот же оплошал! Всегда помнил три кита покорения дамы, как выражался отец «ЦКЗ». Цветы, комплименты, забота. Иногда вместо комплиментов звучали конфеты.

А вот сейчас все забыл! Вот точно - дикарь из леса! Увалень, а не ухажер.

- Я обязательно подарю твоей маме цветы! - вдруг вырвалось у Ярослава.

- Да брось! - отмахнулась Олена. И улыбнулась так ласково, что Оленев буквально растаял, поплыл, забыл, что хотел добавить. - Мне их и ставить-то некуда. Соседям вон раздавала. Кто любит. Ты мне помог с материалом. И это самое главное.

- Ого! Расскажете? - оживилась Лиса.

- Это все к маме. Что скажет, то и подтвержу, - отозвался Ярослав. Ну мало ли, как описывает Олена дочке свою работу. - Кстати. Что сказал Артур Наилевич? - обратился к Летучей мышке. Вопрос давно вертелся на языке, но как-то не приходился к теме.

- Хм, - Олена притворно нахмурилась и даже носик сморщила, делая вид, будто расстроена. Нет. Притворяться она совсем не умеет. Но это и здорово! Таких, которые любую эмоцию изобразят, у Ярослава было море. Ничего они не стоят. А вот такая искренность, глубокая и правильная, вот ее днем с огнем не сыщешь. Тем более, среди журналистов.

- Ну ма-ам! Хватит нас дурить! Что сказал редактор?! - первой подала голос Лиса.

Ярослав только кивнул.

Олена налила себе чаю, положила еще ложку салата и присела за стол.

- В общем. Завтра на планерке будет что-то с чем-то! - она сделала серьезное лицо и заговорила на манер генерала на параде: торжественно и бодро: - За неимоверные и непомерные заслуги перед отечеством… то есть редакцией газеты «Каждый день» меня назначили внештатным заместителем редактора. Разрешили вести всех моих рекламодателей и больше не посещать парадные мероприятия, брифинги и прочее. Заниматься только тем, что мне нравится. Взять под крыло других внештатников. И уже им поручать все то, чем раньше сама занималась на благо любимой редакции.

- Тебя повысили? - воскликнула Лиса. - Нет, правда?

- Да. С повышением зарплаты и созданием новой должности. Раньше все внештатники ходили под Артуром Наилевичем. И многие корреспонденты с большим опытом и огромным гонором, - Олена подмигнула и усмехнулась, явно намекая на своих редакционных гадюк. - Просили назначить их куратором внештатников. Разумеется, исключительно ради разгрузки редактора. Надеюсь, все это поняли… Артур Наилевич почему-то медлил. Не знаю… Наверное, не мог выбрать - кем расстроить внештатников. Из наших «лучших журналистских кадров» выбрать сложно. Все одинаково могут молодого журналиста опустить ниже плинтуса. Причем исключительно на пользу издания. А вовсе не потому, что завидуют таланту и неординарному мышлению.

- Эт-то надо отметить! - воскликнула Лиса и вдруг обратилась к Оленеву: - Вы же присоединитесь к нашему празднику?

Ярослав собирался выпалить «С удовольствием!» но затем посмотрел на Олену. А если она против? Опять эта ситуация, когда он навязывается?