Улыбка искривила его губы, и он провел пальцем по ее нахмуренному лбу.

– Именно так, моя дорогая. Мы насладимся остатком дня и вечером и подождем, пока они придут за нами.

Она отбила его руку и окатила ледяным взглядом. Любой другой мужчина обратился бы в сосульку, но Кин лишь насмешливо фыркнул.

– Я не настолько глуп, Алекса, чтобы верить, будто нам удалось бы сбежать от них. Хоть Одинокий Зимний Волк и попал иод твои чары, но и он не может сохранить твою жизнь. Он обязательно приедет за тобой, пока великий вождь сидит и ждет знака от Уа Тон-Ка. Тем временем я предлагаю тебе искупаться в этом ручейке, чтобы выглядеть перед гостями соответствующим образом. – Кин снова коварно ухмыльнулся. – А потом ты сможешь заняться приготовлением пиши, скно. – Его насмешливые глаза пробежали по ее одеянию из оленьих шкур и надолго задержались на округлых выпуклостях грудей.

Апекса кипела, как чайник па костре. Она не могла больше скрывать свое разочарование.

– Почему же ты откладываешь неизбежное? Почему не оставил меня где была? Я бы предпочла умереть без этой жуткой прогулки по дикой, пустынной местности. По крайней мере не потратила бы столько сил. – Голос ее дышал сарказмом, пока Апекса мерила презрительным взглядом Кина. Внезапно она разозлилась на себя за то, что снова отметила, как он чертовски привлекателен.

– Потому что хотел оказаться наедине с тобой, чтобы ты могла осуществить свое последнее желание.

– И каким же должно быть это мое предсмертное желание? – Алекса скрестила руки на груди и пристально уставилась на Кина.

Его голова была лишь в нескольких дюймах, и глаза неотрывно смотрели на сладостный изгиб ее губ.

– Чтобы мы провели еще один упоительный миг в объятиях друг друга, – подсказал он.

Алекса уперла свои маленькие, но сильные руки в каменную стену широкой груди, подставила ногу и сильно толкнула. Кин растянулся на земле.

– Ты неправильно оценил меня, Кин Родон, – резко заверила она. – Мое предсмертное желание – вырезать у тебя из груди тот камень, который ты считаешь сердцем, и скормить волкам. Боюсь только, они откажутся…

С этими словами она повернулась и гордо зашагала к потоку, чтобы искупаться, предоставив Кину подниматься на ноги и догонять ее.

– Чем я тебе так не нравлюсь? – спросил он.

Забыв о скромности, Алекса разделась, швырнула в него свое платье, потом погрузилась в ручей.

– Не нравишься – это слишком мягко сказано. Ненавижу или презираю – это намного более точное описание моих чувств по отношению к тебе.

Кин сбросил рубашку, потом штаны. Апекса с разинутым ртом смотрела, как он среди бела дня вышагивает совершенно голый к воде.

– А когда индейцы рассчитаются с тобой, я выстрелю тебе прямо в сердце за конокрадство, – грубо заявил Кин. – Ты ожидала, что я последую за тобой на запад? Ты, жалкая маленькая лживая ведьма? – Он дернул ее к себе. Холодная вода не смогла угасить жаркое пламя, вспыхнувшее, как только их обнаженные тела соприкоснулись.

– Я не брала Кентавра с собой, – задыхаясь, заявила Алекса. Сердце ее так неистово колотилось о ребра, что ей с трудом удавалось ухватить хоть глоток воздуха. – Кентавр спас меня от этого грязного распутника, Сайласа Грегора, когда тот пытался изнасиловать меня. – Она вывернулась из его рук и попятилась.

Кин нахмурился. Эти слова, эти искры, засверкавшие в серебристо-серых глазах… Да действительно ли она его боится? Женщина, бросившая вызов вождю великих осейджей. Чертовка, выставляющая требования, о которых никто другой не осмелился бы даже помыслить. По Хью Ска рассказал Кину о вызывающей манере Алексы и воинственных словах. Кин знал, что ей могли вырезать язык за такое бесцеремонное обращение с благородным вождем. А теперь она пятилась, как ягненок, боялась близости, боялась встретить его испытующий взгляд.

– Почему ты сопротивляешься, милая? – мягко спросил Кин и подплыл к ней. – Ты знаешь, чего я хочу, – то, что ты однажды предложила совершенно свободно. То, что я нашел, когда…

– Держись подальше, – приказала Алекса и поплыла к дальнему берегу. Ей хотелось быть быстрой и проворной, как рыба. – Ты хочешь от меня слишком многого.

Кин догнал Алексу прежде, чем ей удалось достичь покрытого травой берега. Его руки обхватили ее тонкую талию, поднялись выше и начали ласкать ее груди, пока его теплое дыхание согревало ей шею.

Он разжигал ее, наполняя ненасытным желанием, но Алекса боролась с ним. Вода бешено крутилась вокруг них и уносилась прочь. Она не сдастся ни за что, сказала себе Алекса. Только не снова… Другой мужчина прикасался к ней, и ей трудно было забыть, как бесстыдно она отвечала ему. Внезапно Алекса осознала, что за внутреннее беспокойство глодало и терзало ее. Почему Кин постоянно был у нее в голове. Да поможет ей всемогущий Бог! Да она влюбилась в него! Она боялась его прикосновения, потому что предала его, отдавшись другому мужчине. Не важно, при каких обстоятельствах. И хотя Кин и не отвечал ей взаимностью, Алекса все же была уверена, что навсегда отдала свое сердце этому красивому гаду.

Кин наклонился к ней, но она не двинулась, увидев искры в изумительных, покоривших ее синих глазах. Это было запретное желание, напоминание о пылающей страсти, горевшей в ту ночь в хижине. Алекса почувствовала, как растаяла под жаром его губ, ощутив, как он начал соединять их обнаженные тела в прохладе водного потока. Ее желание готово было взорваться, как спящий вулкан.

И все же она оторвала свои губы от его и отвернулась, не в состоянии жить в мире со своим позором.

– Кин, я была с другим мужчиной, – вдруг заявила она и почувствовала немедленное облегчение от того, что сказала ему всю правду.

– О? – Его пристальный взгляд внимательно исследовал ее лицо, но Алекса отказывалась смотреть на него. – И ты нашла ответ на тот вопрос, что задала мне тогда, в хижине? – Его голос был полон томной страсти, когда он наклонился и нежно лизнул языком ее маленькое ухо.

Алекса вздрогнула, услышав такой прямой вопрос, потом задумчиво прикусила нижнюю губу. Она не могла решить, стоит ли сказать ему всю правду: это вдребезги разобьет его гордость. Правда была неприятной и вовсе не той, что ему хотелось бы услышать. Но после секундного размышления Алекса решила быть предельно откровенной. Это немного собьет с него спесь и высокомерие, но он переживет как-нибудь.

– Да, это было почти так же, как и тогда. В основном так же. – Ее ресницы затрепетали, когда она различила веселый блеск в его глазах. Потом вдруг нахмурилась. – Я думала, мой откровенный ответ тебе не понравится, коль скоро ты почитаешь себя неотразимым и всесильным повелителем тех женщин, с которыми делил постель.

Его реакция была вовсе не той, что она ожидала. Кин усмехнулся и направил ее к берегу, впитывая глазами все упоительные изгибы и выпуклости ее фигуры по мере того, как вода отступала и открывала его жадному взгляду блестящую мокрую плоть.