Алия дернулась от столь прямого вопроса, ее глаза заблестели гневом. Что этой богине известно об унижении — разве хоть кто-то осмелился бы выгнать Высшую, как ненужную шавку?

Ей все говорили, что не стоит раскатывать губу на аттара, что он пустил ее в свою постель на пару ночей, и это ничего не значит. Он не признает привязанностей. До чего же было здорово потом смотреть сверху вниз на всех злопыхателей, когда она выходила из его постели через неделю и спустя месяц. Алия покорно согласилась со всеми его условиями, лишь бы въехать полноправно во дворец. Не просить большего, не рассчитывать на будущее, исчезнуть по первому его слову. Неужели эта снулая девка тоже согласилась на такое? Где она теперь спит? В ее покоях? Алие хотелось выть от злости. Она рассчитывала, что придет на прием, затмит всех вокруг. И Тангавор вспомнит, как хорошо было с ней, и сам попросит вернуться. Она даже согласна снова не просить и не надеяться на большее. Меньше всего Алия ожидала увидеть рядом с ним другую. Ей потребовался час в дамской комнате, чтобы сначала успокоиться, дать остыть заплаканным глазам, а потом привести себя в порядок.

А он… Алие хотелось завопить от горя. Аттар смотрел на нее с такой злостью! И выставил на глазах у всех. Второй раз. Сволочь.

— Не плачь, милая… Я знаю, кто тебе поможет.

Алия не сразу сообразила, что давно уже в голос рыдает, размазывая косметику по лицу. Ей пришлось несколько раз поморгать, чтобы избавиться от радужной пелены перед глазами.

— Пойдем, дорогая. Давай приведем тебя в порядок.

Маритта потянула заплаканную девочку в ванную комнату. Пусть умоется и придет в себя. Бранд не любит косметику на лице у игрушек. Да и наряд надо подобрать менее пошлый. Маритта задумчиво застыла перед гардеробом: платьев было больше, чем нужно для трехдневной поездки. Но ничего подходящего для ее идеи. Наконец она остановила выбор на тонкой полупрозрачной сорочке для сна. И нежно-голубом пеньюаре с кружевными вставками и с шелковым широким поясом. Она отнесла выбранный комплект девушке, закрывшейся в душевой кабинке. И выглянула в коридор. Покои брата находились напротив. Сделав несколько шагов, она оглянулась и лукаво посмотрела на охранников, которые пытались быть незаметными. Соглядатаи. Маритта фыркнула про себя и постучала в дверь. Бранд открыл сразу. Он вгляделся в ее глаза и, видимо получив ответ на немой вопрос, хищно улыбнулся и спросил:

— Не спится?

Маритта пожала плечами, еще раз бросила взгляд на охранников из-под полуопущенных ресниц и громко ответила:

— Скучно, я, пожалуй, посижу в библиотеке. Мне днем попались там весьма интересные книжки. Кстати, одна любопытная история лежит сейчас у меня в комнате. Можешь зайти. Мне кажется, она тебя заинтересует.

Маритта провела ладонью по плечу брата и плавной походкой ушла к лестнице, приковывая взгляды охранников.

— Стоит взглянуть, что там за «история». — Бранд распахнул двери комнат напротив и уставился на стоявшую у кресла Алию в полупрозрачных одеждах.

Светлые влажные пряди выбились из ее прически, скулы горели лихорадочным румянцем, глаза блестели от недавних слез.

Он слишком долго жил в этой вселенной, чтобы те, кому положено, были не осведомлены о его привычках. В любом мире по приезде его ожидала девочка, готовая к его играм. Но не здесь. Мальчишка Тангавор попытался выразить свое презрение к его привычкам, нарочно удалив всех подходящих особ из дворца и с приема.

— Ты прекрасна, — ласково сказал Бранд Алие, закрывая глухие двери.

Девушка ошарашенно замерла. Не давая ей ни секунды на раздумья, он в несколько размашистых шагов подошел к ней и захватил в плен своих глаз.

— Ты прекрасна, — еще раз повторил он с особой интонацией. — Ты мне веришь?

Бранд с удовольствием отметил про себя, насколько же она невинна и порочна одновременно. Как и его драгоценная Орилия. По-детски округлые щечки украшал персиковый румянец, непослушные пухлые губы манили… Орхидея, нежная и хрупкая до неприличия, до желания выпороть, сорвать с нее образ девочки и вытащить наружу всю ее алчную похотливую натуру.

Как удачно. Как восхитительно он сейчас проучит Тангавора, сыграв с той, кого мальчишка так глупо пытался выпроводить. Короткая сцена на приеме хорошо показала, насколько девочка Тангавору не безразлична.

Алия же ощущала себя словно на краю пропасти. Понимала, что нужно его оттолкнуть, но не могла. Высший внушал ей страх, но в то же время противостоять его обаянию и сексуальности она была не в силах. Его теплая ладонь нежно погладила ее щеку, а пальцы коснулись губ.

— Ты мне веришь? — Он снова повторил свой вопрос, прозвеневший по всему ее телу.

— Да, — невольно прошептала она, не сводя с него глаз. Вся воля девушки растаяла, как воск от огня.

— Хочешь, я освобожу тебя от сжигающей ненависти?

Девушка затрепетала, подаваясь навстречу этому голосу всем телом, едва понимая, о чем ее спрашивают. Ненависть? Казалось, все было так давно и уже не важно.

— Да, — едва слышно слетело ее согласие. А вдруг он и правда сможет ей помочь?

Высший провел перчаткой по ее нежной шее, погладил грудь, задевая торчащие сквозь тончайшее кружево твердые маленькие бутончики. Девушка возмущенно дернулась и прошептала что-то неразборчивое. Цинично наблюдая за смятением девушки, мужчина усмехнулся. В нем нарастало желание причинить ей такую боль, чтобы она кричала и молила не останавливаться.

— Ты мне веришь? — в третий раз спросил Бранд у Алии, выжигая остатки сомнений. Продолжая одной рукой придерживать ее подбородок, он второй развязал шелковый пояс халата.

— Да! — ответила девушка, не отрывая восторженных, исступленно сияющих глаз от его лица.

— Вытяни руки вперед. — Бранд сделал шаг назад. Его недавно ласковый голос теперь наполнился стальными нотками.

Алия послушно закивала и неловко подставила запястья. Он умело связал их поясом и повел девушку к дивану.

— Встань на колени, — приказал он, — руки вперед, ложись.

Девушка покорно и даже улыбаясь выполнила его просьбу… Или это был приказ? Она потерялась в собственных ощущениях, от его голоса сладко звенело внизу живота.

Бранд вытащил ремень из брюк и с удовольствием щелкнул полоской выделанной кожи по воздуху. Потом встал около трепещущей Алии и задрал на ней одежду, оголяя белоснежные бедра.

— Мы сыграем с тобой в игру. Я сделаю ровно семь ударов. А ты на каждый скажешь по одной фразе, в которую вложишь всю свою злость и ненависть. Не смей орать или кричать. Думай хорошенько, за всякую ерунду я сделаю дополнительный удар. Поняла меня?

У девушки явно участилось дыхание, раздалось приглушенное:

— Поняла.

Бранд чуть по привычке не поправил ее: «Поняла, господин», но сдержался. Не все сразу. Маритта не стала бы просто так называть ее «историей». Пусть сначала выговорится, кто знает, вдруг ей действительно есть что сказать.