Можно отметить лишь некоторые позиции, по которым фиксируются различия, выходящие за пределы статистически допустимых колебаний: это право на свободу слова, получение информации, мобильность.

Демократические установки

Среди молодежи (при низком интересе к политике) существуют смутные и не очень выраженные ориентации на предпочтительные для России модели государственного или политического устройства. Около половины опрошенных (47 %) в 2019 г. заявляет, что для России демократия является оптимальной моделью социально-политической системы, о необходимости оппозиции высказывались 51 %, 71 % – о неприятии авторитарных методов управления, использовании силовых структур (полиции и армии) для решения социальных и этнонациональных проблем. Но одновременно при этом у них сохраняется популистская вера в «сильного лидера» и в необходимость «сильной партии», способной действовать в «интересах большинства» (58 %). Высока степень согласия с заявлениями о том, что «молодежь должна иметь больше возможностей заявить свой голос в политике» (66 %) при одновременно вполне выраженном скептическом сознании, что «политикам не важно мнение молодежи» (48 %). Другими словами, желательность демократии сдерживается инерцией пассивного приспособления к власти, к сложившемуся положению вещей, надеждами на то, что «кто-то», «какие-то политические силы» почему-то вдруг будут действовать в пользу молодежи или других слабых групп общества.

Таблица 34. Какие из прав человека, по вашему мнению, являются наиболее важными? (ранжировано по «населению»)

Таблица 35. Насколько вы в целом согласны или не согласны с утверждением…?

Слабая рационализация политических представлений оборачивается тем, что логически несовместимые представления могут сочетаться друг с другом или поддерживаться явным большинством опрошенных: так, например, высокое согласие с суждением «демократия является в целом хорошей формой правления» (47 %) и несогласие с антиномическим тезисом «при определенных обстоятельствах диктатура является лучшей формой правления, чем демократия» (40 %) не противоречат тезису «нам нужен лидер, который управлял бы Россией сильной рукой для общего блага» (65 %) и т. п. Неприятие диктатуры (соотношение противников и сторонников диктатуры составляет 40:21 %) сочетается с большой долей колеблющихся и равнодушных – 38 % в первом случае и 37 % во втором. Более ясно выражено неприятие силовых методов в политике (71:12 %, при существенно меньшей доле индифферентных и не занимающих определенную позицию – 18 %).

Это значит, что полярные с логической точки зрения мнения могут сочетаться в голове одних и тех же людей, не вызывая видимых напряжений и противоречий. Кросс-табулярное пересечение ответов респондентов на разные вопросы свидетельствует о том, что противоречия сглаживаются и растворяются в растущей склонности к эклектической и оппортунистической позиции (3-й балл ответов по 5-балльной шкале). В целом в сознании молодежи преобладает скорее популистская версия: «наличие сильного лидера», действующего в интересах «общего блага», «не противоречит демократии», и нужна «сильная партия, отстаивающая интересы простых людей» (здесь доля индифферентных и колеблющихся снижается до 20–29 %).

Российская молодежь сознает ограниченность своих возможностей (о чем свидетельствуют выбор большинством ответа «молодежь должна иметь больше возможностей заявить свой голос в политике» и признание «политикам не важно мнение молодежи»), что, собственно, и оборачивается общим нежеланием участвовать в политической деятельности. Преобладание выбора между демократией и диктатурой фиксируется на фоне очень большой доли равнодушных, колеблющихся и затруднившихся с ответом на эти диагностические вопросы (она доходит до 34–38 %).

Цели политики правительства

Отчуждение от политики (или преимущественно «зрительское» участие в политике в форме просмотра политических шоу и теленовостей) сочетается с высокими ожиданиями от правительства, которое должно обеспечивать основные блага общественной жизни, но без всякого контроля или давления на власти самого общества. Государственный патернализм (претензии к власти, надежды на власть в сочетании с общей пассивностью) парализует собственную активность молодежи и ответственность за положение дел в стране, регионе, городе или районе проживания. Поэтому политическое поведение большей части молодежи ограничивается требованиями «всего хорошего», не переходящими в действия. Представления, что именно власти, а не сами молодые люди должны больше заниматься проблемами общества, переводят такого рода дискуссии в план общих пожеланий и утопических рассуждений, поскольку никаких средств давления на власти или контроля за исполнением их обещаний и планов никто не предполагает и не видит в будущем таких возможностей и политических инструментов. Примечательно, что доли индифферентных или затрудняющихся с ответом в этом блоке вопросов анкеты, задаваемых в модальности долженствования – «правительство должно…», – оказываются очень незначительными.

Сведя эти пожелания в таблицу, мы получаем следующую иерархию желаемых направлений и целей политической деятельности (табл. 36): наиболее значимой задачей власти оказывается решение проблем благополучия и защиты частного существования человека – свободы от административного произвола, защиты от несправедливости и улучшения окружающей среды, повышения благосостояния, снижения безработицы и гарантий занятости, вообще – усиления заботы о молодежи. Косвенно этот «список ожидаемых благодеяний» означает проекцию зависимого от власти сознания молодежи, ждущей от правительства заботы и создания комфортных условий жизни. В этом же ряду лежат и требования усилить борьбу с коррупцией (инфантильное пожелание, чтобы коррумпированная власть реформировала саму себя). Характерно, что доля тех, кто считает, что правительство не должно заниматься этими вопросами, крайне незначительна – от 2 до 8 %.

Менее актуальными (или менее важными) представляются конкретные цели политической работы правительства: стимулирование частного предпринимательства, защита прав женщин, молодежи, а также скорее политико-идеологические задачи – культивирование государственного патриотизма («укрепление национального самосознания»), усиление военной мощи и стимулирование роста населения страны, повышение рождаемости, ограничение нелегальной миграции. Примечательно, что доля «индифферентных» при этом заметно уменьшается.

В целом среди молодежи доминируют представления о необходимости восстановления распределительно-директивной роли государства в экономике как условии достижения большей социальной справедливости. В этом плане следует признать силу инерции социалистических представлений, идущих от советского времени.

Суммируя ответы, мы получаем впечатляющее соотношение двух идеологических установок российской молодежи – противников и сторонников государственного регулирования экономики или подчинения экономики политическим целям:

Таблица 36

N = 2000

Значимость для молодежи представлений о патерналистском характере российского государства и своего рода согласие на собственную пассивность или слабое участие (неучастие) в политических процессах отражают признание символической роли государства в первую очередь как воплощения и гаранта международного авторитета России и влияния ее в мире. Озабоченность этим статусом Великой державы чрезвычайно велика у подавляющего большинства опрошенных. Это указывает на то, что такого рода представления имеют не просто доминирующее, а нормативное, принуждающее к своему признанию значение. Теневая, или оборотная, сторона подобных идеологических стереотипов заключается в том, что государство, присваивая себе такой статус и право быть единственным законным представителем коллективных ценностей и интересов, их защитником, требует, исходя из этого, полного подчинения себе подданных.