зверь перед прыжком. Видимо, разговаривать с ним будет непросто, но трудности Олега тоже не пугали.

— Вам не кажется, что почти в двадцать семь ваша дочь может уже не оглядываться на маму и папу? Что она выросла, взрослая, и не нуждается в том, чтобы за ее спиной стояли с ружьем?

Подполковник подобрался еще больше, даже живот втянул, хоть там почти и живота как такового не существовало.

— Она что, жаловалась, коза моя ненаглядная?

Теперь настала очередь подбираться Змееву.

— Я бы не хотел, чтобы вы разговаривали о Лерочке в таком тоне. Я понимаю: вы отец. Я осознаю, что, наверное, право имеете, но мне не нравится.

— Ишь какой! — показал Анишкин зубы. — Дак ты еще никто, чтобы рассказывать здесь, что тебе нравится, а что — нет. Женись — тогда покомандуешь, так и быть. А пока Лерка не замужем, я за ней приглядываю. А то, что тебе разрешил рядом тереться, так именно — разрешил. Мое решение, понимаешь? А то б отвадил тебя, как и тех, что до этого к Лере нашей клеились!

— Я женюсь, — сказал Змеев твердо, — но по щелчку пальцев это не делается. Это должно быть решение наше с Лерочкой совместное.

— А что, до сих пор не совместились, жених? Или дочь моя до звания невесты не созрела? Ты только скажи, мы это враз поправим!

Видимо, тяжелый случай. Как глухой, что слышит только себя.

— Не надо ничего поправлять, мы сами, — Змееву до чертиков в глазах хотелось кое-что другое поправить. Нос подполковника, к примеру. — Дайте нам пройти все этапы постепенно.

— Так знаю я эти ваши лестницы. Ходите, топчите, мнетесь, а дела нет. Ну не можешь — отойди в сторону, найдется кто посмелее!

— Слушайте, но нельзя же так! — вспылил Олег. — Не все решается нахрапом! Я не хочу Лерочку ломать. И вам не дам, ясно?

Подполковник Анишкин кинул за Змеева странный долгий взгляд и вдруг улыбнулся.

— А ты молодец, зять. Целеустремленный. И то, что дочь мою Лерочкой зовешь — респект. И что в обиду не даешь — плюс сто баллов в карму. Но с женитьбой не тяни. А то она у нас знаешь какая? Как раскусит тебя, как станешь не интересен или заскучает — так и вильнет хвостом. Лерка умная очень, а от этого все беды.

— Мне все нравится. Меня все устраивает. И лучше не вмешивайтесь.

— Ох ты, елки зеленые, — покрутил крепкой шеей Анишкин, — я смотрю, ты баран почище меня будешь. Не скажу, что уговорил, но если слово мужика дашь, что не обидишь, я постараюсь. Обещать, сам понимаешь, не могу. Дочь! Единственная! А я ее отец. Родитель. Родил ее, понял? А ты пока так — ошиваешься рядом. Вот когда кольцо на палец наденешь — будешь права качать.

— Я тоже постараюсь, — сложил Олег руки на груди. — Обещать, как вы сами понимаете, не могу. Все же жених. Единственный. И никого к Лерочке не подпущу. Так что придется смириться. А когда время придет — будет и кольцо, и тридцать три лимузина, и голуби в небо, и даже замок в Средиземном море.

— Хвастун! — обвинил его Лерочкин родитель.

— Нет. Бизнесмен. Из тех, кто слов на ветер не бросают. Как сказал — так и будет.

— Ты мне Леру счастливой сделай, — набычился подполковник, — замки и лимузины — это, конечно, хорошо, но не главное. Без замков прожить можно, а без счастья — нет. Глаза у нее светиться должны, а она — порхать, будто тяготение земли исчезло. Вот это надо.

— Я буду стараться, — от всего сердца пообещал Олег и почувствовал: да, будет. Очень. Потому что ему тоже очень важно, чтобы и светилась, и порхала. А иначе зачем это все?..

Глава 40

Лерочка

— Вроде ничего такой, — одобрила мама Змеева, споро расставляя еду на столе. — Только не слишком ли взрослый?

— Так и я вроде не выпускница школы у вас, — пошла я в защиту Олега.

— Он тебе нравится? — посмотрела мама мне в глаза. Для этого даже хлопоты свои бросила.

Я прислушалась к себе. Не то чтобы не задумывалась. Просто это разное: признаваться самой себе и произнести вслух для мамы.

— Да, нравится, — кивнула решительно. — Согласна: Олег не похож на других моих парней. И разница в возрасте здесь ни при чем. Я как бы вообще ее не замечаю. Местами он… сложный, — пощелкала я пальцами, подбирая правильное слово. — Мы нередко спорим и сталкиваемся лбами, но у него есть умение — делать все не так, как от него ждут.

— На папу нашего чем-то похож, — вздохнула мама. — Не внешне, а по характеру. Подобное сразу улавливаешь. Такой же несгибаемый. Не знаю даже, сможешь ли ты находиться рядом с Олегом. С отцом вы без конца бодаетесь. С юношей твоим, — чуть съязвила мама, — судя по твоему ответу, тоже. Такие мужчины не меняются. Их не перевоспитаешь.

— И не нужно, — буркнула я, соображая, хотела бы изменить своего конкистадора. — Как ни странно, он умеет идти на компромисс. И не всегда диктует условия. Прислушивается ко мне.

— Тогда поладите, — улыбнулась мама и, напевая, продолжила хлопотать вокруг стола.

— С чего это ты так резко решила? — следила я за мамой подозрительно и прислушивалась к звукам в квартире. Меня беспокоило, что Олег и папа уединились. Сейчас либо договорятся о чем-то, либо подерутся.

— Ну, я ж с таким же живу, — поправила мама салфетку и переложила нож возле тарелки. — Папа твой тоже ко мне прислушивается.

— Правда, что ли? — не поверила я ей.

— А как же, — кинула на меня мама кокетливый взгляд. — По-другому нельзя. Иначе и дня бы не прожили вместе. Да, чаще ему уступаю я. Так и проще, и действеннее. И это в мелочах. Как в пошловатом анекдоте: лучше дать, чем объяснять, почему не хочешь.

От мамы я такого не ожидала. Поперхнулась слюной и закашлялась.

— Это образно говоря, — поспешила оправдаться мама. — А в главном мы часто ищем компромисс. Ты когда-нибудь видела, чтобы мы скандалили до упаду? Не разговаривали днями или что-то подобное?

Нет, не видела. Я всегда считала, что у нас очень дружная семья. И что папа маму любит. Я об этом не раз думала. Особенно, когда папа делал мою жизнь невыносимой. Но я всегда считала, что это мама сглаживает углы. Оказалось вон что. Парная работа.

— Мы не идеальные, а папа у тебя вообще не подарок по характеру. Но даже с такими властными мужчинами уживаются. Не все — согласна. Тут надо уметь балансировать.