Я смотрю на Робера. Я даже не знаю, какова судьба моей книги.

– Все эти злобные статьи, где прохаживаются на ваш счет… Не обращайте внимания, это они от зависти. Те, кто вас критикует, все они как на подбор – несостоявшиеся писатели. «Получить дурной отзыв от посредственности – разновидность похвалы, правда?» – спрашивает ведущий.

– Разумеется, конечно, – бормочу я, теряясь в догадках, что же такого могли написать обо мне и моих книгах.

– Мой сын в восторге от того, что вы пишете, – уверяет меня ведущий. – Раньше он вообще не читал. При виде книги он просто цепенел. Вы открыли ему горизонты. Теперь он не только начал читать, но и заинтересовался историей, философией, наукой.

– А вам как, нравится?

– Сожалею, но, по правде говоря, я не успеваю читать книги всех, кого мы приглашаем на передачу.

– Спасибо за откровенность.

– Надеюсь, вы сами представите вашу книгу, правда?

Итак, мой издатель – единственный человек, которые знает, о чем моя книга. Я смотрю на него, и меня одолевают сомнения. А может, и он тоже не читал ее? Кто тогда знает, о чем она? Читатели. Те, кто потрудился купить ее, как только она вышла. Те, кто залпом прочитал ее в тот же вечер.

Через несколько минут девушка прицепила мне микрофон, камеры включились одна за другой. Пятеро других писателей сели рядом, не глядя на меня, не поздоровавшись. Какой-то тип в полосатом костюме, похожий на потрепанного плейбоя, другой, постарше с моноклем и седыми усами, вызывающе одетая девушка, молодой человек с челкой, завесившей глаза, и толстый одышливый мужчина.

– Добро пожаловать на нашу передачу «Осколки вдохновения и куски жизни по порядку». Сегодня мы пригласили к нам несколько знаменитостей. В первую очередь, мы познакомимся с… с…

Только не меня! Только не меня!

– С Габриелем Асколейном, автором, которого так любит молодежь. Он известен во всем мире, его произведения изучают в школе. Итак, господин Асколейн, только что вышла ваша последняя книга «Посуда в слоновьей лавке». Довольно длинное название, правда?

– Согласен.

– Напомните нам в двух словах, о чем там идет речь.

– Это история о человеке, который чувствует себя потерянным в этом мире, где все ему чуждо и непонятно.

Ведущий кивает безупречной стрижкой и заглядывает в свои бумаги. Я вижу, что книгу, лежащую у него на столе, никто даже не открывал. Это бросается в глаза. Если бы у меня еще оставались какие-нибудь иллюзии насчет того, что он хоть сколько-нибудь интересуется моим произведением, в этот момент они бы точно рассеялись.

Воспользовавшись тем, что камера теперь направлена на меня, он спокойно читает краткий пересказ, который подготовил для него тот, кто эту книгу прочел. Если бы я только мог заглянуть в эту шпаргалку! О! Очень интересно! Значит, ваш персонаж достаточно яркий…

Я молчу, что на телевидении строжайше запрещено.

Воспользовавшись смятением, в которое мое молчание повергло всех на съемочной площадке, я бросаюсь в атаку:

– Возможно, я удивлю вас, но этот роман я написал два года назад, а вышел он только сейчас. Так было запланировано издательством. Для меня это уже достаточно старая книга. Ну, я надеюсь, что один раз не в счет. А сегодня я хотел бы рассказать вам о своей следующей книге. Я работал над ней сегодня утром. Именно этот роман целиком и полностью занимает меня сейчас.

Ведущий поднимает брови. Остальные приглашенные явно в восторге, оттого что я сам себя топлю.

– Но сегодня мы пригласили вас как автора «Посуды в слоновьей лавке», и…

– И я нарушаю ваши порядки. Но позвольте мне рассказать сюжет новой книги. Я думаю, вам будет интересно.

Замешательство в студии. Мой издатель, сидящий среди зрителей, подает мне отчаянные знаки, пытаясь заставить отказаться от этой провальной идеи.

Я чувствую общий враждебный настрой, но ведущий решает, что такие отступления от намеченного плана случаются довольно редко, и не стоит беспокоиться, что из-за этого поднимется шумиха. Кроме того, он не читал книги, ради которой пригласил меня. Наконец он решается:

– Отлично, господин Асколейн. Рискнем. О чем же ваша новая книга, над которой вы работали сегодня утром?

– Она о том, что находится над нами. Выше нас. Она о богах, которые управляют нами и развлекаются, глядя на нас. От тех, кто манипулирует людьми, как шахматами на гигантской доске. Свой новый роман я назвал «Царство богов».

– А какой там сюжет?

– Герой ищет бога. Но вместо того чтобы выбрать традиционный путь, который предлагают религии, он решает, что лучше всего сможет понять божественное провидение, если представит себя богом и задумается, а как бы он сам поступил на его месте.

– Предлагаете поставить себя на место бога?

– Да. Взяв на себя божественную ответственность и впрягаясь в божественные труды, мой герой сможет понять бога, и научится больше любить его.

– Любить?

– Во всяком случае, не бояться. Мы боимся того, чего не понимаем. Любить можно только то, что ты понимаешь.

– И как же понять бога?

– Встав на его место. Разделив с ним его опыт. Понять что-либо можно, только испытав это на собственной шкуре.

Один из приглашенных поднимает руку.

– Да, Арчибальд?

А, так вот он, академик Арчибальд Густен. Он в полосатом костюме, черной рубашке, на шее у него зеленый шелковый платок. Он курит, жестикулируя мундштуком из слоновой кости, и, хищно улыбаясь, выпускает меленькие облачка дыма.

– Думаю, что никто не имеет права так говорить о боге. Я думаю, господин Асколейн, что вы не имеете никакого представления о теологии.

– Я горжусь этим.

Насколько мне известно, вы и писательском делу нигде не учились.

– И также горжусь этим.

Я считаю, что о божественном могут писать или говорить только специалисты – священники или доктора богословия, – которые посвятили этому всю свою жизнь.

– Я надеюсь, что мой разум достаточно свободен, чтобы касаться подобных тем.

– Но ведь молодежь, которая вас читает, может поверить вам! – возмущается академик.

Шум в зале. Мне кажется, что я снова на суде. Ведущий вместо Афины, приглашенные писатели вместо обвинителей.

– Напротив, молодежь, которая прочитает мои книги, научится свободе выбора, научится иметь собственное мнение, отличное от тех штампов, которые навязывают ей автоматы по продаже истины. Духовность – это долгий путь, а не застывшая догма.

– Но существуют обряды, которые необходимо уважать…

– Все они были выдуманы человеком. Это просто договоренность, существующая между людьми, которые установили правила, согласно которым только некоторые из них имеют право говорить с богом. Эти люди кичатся тем, что имеют исключительное право говорить о смерти или рае. Не слишком ли много чести. Говорить о Боге, смерти, рае может любой, кто этим интересуется. То есть все.