Роджер поставил бокал на стол и принялся хрустеть пальцами, выщелкивая одну косточку за другой.

— Прошу тебя, дорогой.

— Извини. Я бы не отказался от десерта. Где Тильда?

— Думаю, болтается поблизости от ванной, караулит Тэкстонов. — Джуди спустила ноги с дивана, стряхнула несуществующие крошки, надела туфли и встала. — Пожалуй, проверю, как там дела. Заодно и остальных соберу. Пора бы закругляться. Здорово нам Тэкстониха вечер изгадила.

У самой двери она остановилась, взмахнула рукой и проворковала:

— Пока, мальчики!

Моррис как-то рассказал Клэрри об одной своей детской шалости. Ему тогда было около десяти, Алексу — почти семь. Их мать неожиданно увлеклась научно-популярным сериалом о жизни садовых птиц. Миссис Стоун до того прониклась симпатией к пернатым, что обратила внимание — впервые — на птичек в собственном саду и даже решила их подкармливать. Поначалу довольствовалась тем, что рассыпала прелые крошки по лужайке и ретировалась на кухню, наблюдая за птичьим пиршеством из окошка, но вскоре решила взяться за дело всерьез и приобрела цветной каталог птичьих кормушек, которые можно заказать по почте.

Мистера Стоуна-старшего новое хобби жены не слишком обрадовало, но, будучи приверженцем жизненного правила «чем бы дитя ни тешилось», он выделил средства на самую большую и вычурную кормушку из предлагаемых каталогом — с условием, что покупку доставят и установят без его участия.

Миссис Стоун пришла в совершеннейший восторг от «птичьего столика», занявшего добрую часть лужайки позади дома. Будь ее воля, она бы водрузила свою гордость у всех на виду в саду перед домом, однако муж едва ли не впервые в жизни стукнул кулаком по столу — и в данном случае оказался прав. На заднем дворе, если на то пошло, ни птиц, ни их почитательницу ничто не отвлекало. Она могла часами просиживать у кухонного окна, любуясь, как воробьи дерутся за крошки или лазоревки тычутся клювами в подвесную поилку. Ее завораживали игры малиновок в птичьей купальне, прыжки дроздов по ступенькам наклонного шеста и их суета вокруг крохотного домика под соломенной крышей, куда они стаскивали прутики для гнезд. Изредка ей даже удавалось подглядеть птичьи свадьбы, хотя пернатые предпочитали заниматься любовью в интимной обстановке.

Алекса птичье царство не заинтересовало — в большинстве вопросов он следовал мнению отца. Миссис Стоун, разочарованная равнодушием младшего сына к братьям нашим меньшим, утешилась восторгами Морриса — тот, казалось, был от птиц без ума.

Однако это только казалось. Напрасно миссис Стоун приняла интерес старшего сына на веру. Птицы привлекали Морриса не больше, чем Алекса. Другое дело — сама кормушка. Моррис был ею околдован. Кормушка представлялась ему волшебным миром в миниатюре, заселенным маленькими человечками, которые жили в домике под соломенной крышей, принимали ванны в купальне и сторожили свое хозяйство, забравшись на самый верх наклонного шеста. Моррис не называл человечков эльфами — байки про эльфов для девчонок. Нет, человечки скорее были ирландскими гномами, которые решили покинуть родину и поселиться в этом волшебном царстве. Насыпая в кормушку крошки и зерна, Моррис кормил гномов, а не обожаемых материных птичек. Более того, он с превеликим удовольствием послал бы этих горлопанов куда подальше. Проку от них никакого, зато ору, дерьма и загаженных перьев — выше крыши.

Если птицы изрядно доставали Морриса, то Алекс просто выводил его из себя. Жуткая зануда, и ни чуточки фантазии! Нет чтобы вести себя, как положено нормальному младшему брату, — Алекс минуты не мог прожить, чтобы с ревом, нытьем и соплями не нажаловаться мамочке с папочкой на Морриса. Молокососы должны ловить каждое слово старших братьев и таскаться за ними по пятам, исполняя любое желание. Должны. А этот молокосос, застукав Морриса за беседой с гномами, имел наглость рассмеяться! Моррис пытался оправдаться — дескать, он знает, что гномы не взаправдашние, что это игра такая, но Алекс продолжал хихикать, пока не получил хороший пинок и не помчался жаловаться.

В конце концов Алекс так достал Морриса, что тот решил как следует проучить брата: должен этот недомерок когда-нибудь понять, что такое дисциплина.

Гениальный в своей простоте план созрел моментально. Дождавшись, когда мать уйдет за покупками, Моррис стащил из холодильника яйцо и спрятал в кормушке, в домике под соломенной крышей. И стал ждать. Почти два месяца надежно спрятанное яйцо отлеживалось в тайнике, и все это время Моррис не забывал о нем ни на минуту — во всяком случае, так он рассказывал Клэрри.

Целых два месяца сама лишь мысль о яйце доставляла ему невероятное удовольствие. Время от времени он совал руку в домик, нащупывал яйцо — и снова радовался, находя его целым и невредимым.

— Это яйцо стало важнейшей вехой в моем развитии, — признавался Моррис. — Я на всю жизнь понял, как важно дождаться подходящего момента и не упустить его. Позволь ситуации созреть — и только тогда действуй. Я дал яйцу дойти до кондиции, будто это была бутылка хорошего вина.

В те мгновения, когда Моррис с яйцом в руке за спиной подкрадывался к младшему брату, он точно знал — время пришло. Во-первых, полнолуние. Во-вторых, в тот день Моррис перешагнул порог второго десятилетия, тем самым на голову опередив братца.

— Что ты там прячешь? — спросил маленький наглец — и взвыл, когда вслед за ударом о макушку и отчетливым треском по его физиономии потекла скользкая дрянь и в ноздри ударил смрад, гаже которого он не знал за все свои неполные семь лет жизни.

Моррис с безмолвной улыбкой любовался, как под зловонным желтком зеленеет пшеничная черепушка Алекса и сопливый белок ползет по его багровым от слез щекам. О-о. Это был воистину великий момент. Моррис предвкушал его задолго, а помнил еще дольше — даже через четверть века он продолжал улыбаться при воспоминании о своем триумфе.

Белоснежные сладкие сердца в озерцах густого желтого соуса выглядели несчастными, забытыми и… не к месту. Алекса не покидало чувство, что это его собственное сердце замерло перед ним на тарелке в ожидании, когда его проглотят и переварят. Пожалуй, лучше не прикасаться к десерту. Не дай бог, вывернет. Алекс оглядел остальных и понял, что не у него одного проблемы с десертом. Хайди… эту сучку Хайди Стилбурн и вовсе скрючило от вида желейного сердца. И отлично. Помучься, дорогая. Не одному мне страдать.

Десерт должен был стать апофеозом ужина и добить — в смысле, окончательно задобрить — сдвинутого на еде Брайана Тэкстона. Не будучи изобретением хозяйки, десерт, однако, поражал воображение своей необычностью. Сердца из взбитого с сахаром кокосового молока, сливок, яичных желтков, орехового ликера, ванили и желатина манили воздушностью и одновременно изумляли четкими формами. Соус из мякоти манго, апельсинового и лимонного сока добавлял изысканности. Для контраста Тильда выбрала белые тарелки (ярко-желтый пудинг на зеленом стекле выглядел пошло) и украсила свои произведения веточками мяты и маленькими спиральками цитрусовой цедры.

Еще сегодня днем, вынув сердца из формочек и нарезая ножницами мяту, Тильда не могла нарадоваться на десерт. Сейчас она злилась при виде двух пустых кресел. Какого черта старалась? Весь труд псу под хвост.