– Удивляетесь, как мы живем? – спокойно спросила женщина, пряча озябшие пальцы в рукава растянутого свитера. – Не говорите, и так понимаю. Мы недавно переехали и еще не успели прибраться.

– Скажите, – он собрался с духом, – вы не удивлены, что я к вам пришел? Спустя тридцать лет после того, как я назвал вас…

– Не удивлена, – просто ответила хозяйка и вдруг улыбнулась. Ее улыбку профессор видел впервые, и женщина внезапно показалась ему красивой. Тоже впервые, несмотря на то что видел он ее молодой, а сейчас ей было далеко за пятьдесят. Черты бледного лица оживились, в углах крупного рта появились смешные ямочки. Даже черные волосы с проседью, казалось, заулыбались.

– Хотите чаю? Нет? Ну и славно, а то у нас отключили газ за неуплату.

– Неужели вы всегда так живете? – вырвалось у него.

Она остановила его жестом и указала на кресло:

– Так все тут живут. Присаживайтесь. Насколько я понимаю, вы пришли не просто так.

– Верно. – Профессор с трудом устроился на смеси из жестких пружин и порванного красного репса, которая в лучшие времена была креслом. – Я хотел бы встретиться с вашей дочерью.

Женщина подошла к окну и остановилась, склонив голову. Казалось, она внимательно слушает грохот капель, барабанящих по жестяному карнизу. На улице совсем стемнело, дождь усиливался. В комнате тоже было не слишком светло. Слабая лампочка, ввинченная в дешевую люстру, почти ничего не освещала. Впрочем, убогой комнате это шло только на пользу.

«Здесь наверняка водятся мокрицы!»

– Тридцать лет назад ОНА хотела встретиться с вами, – произнесла женщина после паузы. – Вы отказали. Назвали меня сумасшедшей. Тогда ей было пять лет, теперь она взрослая. И хотя по-прежнему нуждается в посреднике, решения принимает сама. Не знаю, чем могу помочь.

– Простите! – Профессор резко повернулся в кресле, и пружины завизжали, впиваясь в тело. Женщина раздраженно обернулась. – Простите за то, что было, но разве я тогда мог…

В самом деле, разве тогда, в 1976 году, он мог принять всерьез визит молодой дамы в свой кабинет в Британском институте сейсмологии? Дамы, не имеющей никакого отношения к науке, да еще и пришедшей некстати? Ему тогда исполнилось всего сорок. Завтра ожидался запуск двух автоматических станций «Викинг», которые должны были фиксировать сейсмическую активность Марса. Он ждал результатов с «Викингов», как молодая мать ждет первого слова ребенка. Перестал спать. Не всегда вспоминал, что нужно поесть. И пусть все делали американцы, какая разница? О том, есть ли на Красной планете землетрясения (то есть марсотрясения), узнает весь мир! И вот – эта женщина.

О ее визите доложила секретарша, нервная юная особа, на которой он впоследствии женился. Алиса умерла молодой, от рака. Детей у них не было.

– К вам посетительница, – сказала она с несколько натянутой улыбкой. – Непонятно, как сюда прорвалась. И принесла что-то странное.

– Еще кофе, – отрывисто ответил профессор, продолжая копаться в бумагах. Опомнившись, поднял глаза: – Что?

– Пришла молодая женщина, – все так же фальшиво улыбаясь, повторила Алиса. – Принесла какой-то предмет.

– Ничего не понимаю! – бросил он, отодвигая бумаги.

– Так ее впустить?

– Да что вы ко мне с пустяками пристаете! – профессор никогда не говорил с Алисой так грубо. Она была первой женщиной, которую он в принципе осознал как женщину, с которой пока не спал, но понимал, что к этому идет, а стало быть, она станет его женой, как иначе? На интрижки у него просто нет времени. – Ладно, пусть зайдет!

Алиса долго припоминала ему эту отповедь, разумеется, уже после свадьбы. Он давал ей так мало поводов для сцен, был так покладист, а вернее, рассеян, что она признавалась подружкам: «Даже не понимаю, есть у меня муж или нет?»

В кабинет вошла девушка, лет двадцати пяти. Брюнетка, очень бледная, одета небрежно, темные глаза слегка прищурены. Она остановилась посреди комнаты и предъявила профессору странный предмет – сооружение из железных изогнутых прутьев и винтиков. Все это молча.

– Ничего не понимаю, – раздраженно сказал он. – Это – что?

– Я не знаю, – низким мелодичным голосом отозвалась та. – Но вам просили передать.

– Кто?

– Моя дочь.

Профессор зажмурился, снова широко открыл глаза и уставился на посетительницу. Сонливость прошла.

– То есть?

– Моя дочь просила передать вам это, – невозмутимо продолжала посетительница. – Только здесь не все. Остальное принесу завтра. Слишком тяжело, а попросить помочь некого.

– Да кто, кто вас прислал?

На миг у него явилось странное ощущение, что он сходит или уже сошел с ума – от недосыпания, от постоянных мыслей о Марсе, мало ли от чего. А вот как раз эта женщина, которой никак не может быть больше двадцати пяти лет, странная особа с невообразимым предметом в руках, – нормальна. Профессор тряхнул головой и растерянно пригладил растрепанные рыжие волосы. Вспомнил, что нужно сходить к парикмахеру, иначе станет похож на дикобраза. Такими мелочами обычно занималась Алиса – зубной врач, билеты на самолет, визы, парикмахер, плата за свет, за газ, химчистка… В сущности, она уже почти была его женой.

– Меня прислала дочь, – повторила женщина. – И просила, нет, требовала передать вам это. Куда можно поставить? Оно тяжелое…

– Сюда, – он указал на стол, выбрав путь наименьшего сопротивления. Женщина ему не нравилась, непонятно почему. Она была настойчивой, но все же вежливой. Держалась так, будто пришла по важному делу, хоть и не спешила ничего объяснять. Больше всего профессора смущал ее странный, ушедший вовнутрь взгляд, который ему никак не удавалось поймать…

– Простите, – выговорила визитерша после краткой паузы. – Я должна была сказать сразу, что не вижу. В этой комнате я впервые и не понимаю, где тут что. Боюсь уронить.

«Какой-то бред! – подумал он, принимая у нее тяжелый металлический каркас, больше всего напоминающий средневековое орудие пытки. – Слепая? В самом деле, глаза мертвые». Резко провел пальцами прямо у нее перед носом, но женщина не вздрогнула.

– Вы сказали, что вас прислала… дочь? – Профессор осторожно установил каркас на стол. – Извините, я, может, что-то не сразу воспринимаю, в последнее время сильно устаю… Зачем вас прислали?

– Она обещала, что вы поймете. Вы, и только вы.

– Бред! – На этот раз он высказался вслух. – Что это такое? Зачем? Вы вообще уверены, что пришли по нужному адресу?

– Я слепая, но в своем уме. – Женщина смотрела мимо него и говорила ровно, но было видно, как она волнуется. – Я пришла именно к вам. Адрес и ваше имя назвала дочь.

– Откуда она меня знает? Сколько ей вообще лет? – взвился он.

– Пять. – Визитерша как будто не заметила его раздражительности. – Послушайте, я слепа. Обратиться за помощью мне не к кому. Наверное, если бы я принесла вам сразу все, вы бы задавали меньше вопросов. Давайте поговорим завтра.