— Я попрошу водителя вас отвезти. Подожди одну минуту, — произношу я и достаю из кармана телефон.

— Не стоит, сын, — он останавливает меня движением руки и смотрит в глаза с особой теплотой. — Мы уже заказали такси. Развлекайтесь, пока молодые, — отец переводит взгляд на смеющуюся Ритку и кивает в её сторону. — Вы отлично смотритесь вместе. Просто услада для моей души — когда сын не только отлично работает, но и счастлив в браке.

Радость от похвалы за достойную работу тут же сменяется внутренней горечью. Я вру ему. Мы вдвоем с Ритой врём им всем четверым. Страшно представить, что будет, если они когда-нибудь узнают правду. Боюсь как бы отца не хватил очередной удар. Улыбка медленно сползает с моего лица. И я ощущаю себя при этом прожжённым мерзавцем.

— Спасибо, пап. Спасибо, что пришёл, — отец добродушно похлопывает меня по плечу и, махнув на прощание рукой, торопится на выход.

* * *

Я сижу, откинувшись в кресле и прошу официанта плеснуть мне ещё немного виски. Возвращаться домой в пустую квартиру мне не хочется, поэтому я забронировал номер в гостинице тремя этажами выше, чем находится банкетный зал. В последнее время у меня всё чаще бывают такие моменты, когда мне просто тошно приезжать в свою вечно пустующую обитель, которая, если бы не помощница по дому, давно поросла бы пылью и паутиной. Мишка сказал, что там плохая аура и мне просто стоит сменить одно жилье на другое, более комфортное для моей души и которое не так сильно меня угнетает. Но времени и желания заниматься поиском нового жилья у меня нет.

— Ты едешь домой? — спрашивает Марго и садится на соседнее пустующее кресло.

Она закидывает ногу на ногу и делает маленькие глотки из бокала, наполненного джином со льдом. Гости давно разошлись, а сотрудники ресторана шустро убирают надувные шары и декорации с зала.

— Сегодня я остаюсь в гостинице, — делаю ещё один глоток янтарной жидкости и понимаю, что пить на сегодня достаточно. — Личный водитель ждёт тебя у входа, Марго.

Светлова поддается чуть вперед и кладёт голову на моё плечо.

— Я могла бы остаться с тобой, Артём, — произносит Рита, облизывая кроваво-красные губы. — Ты сегодня весь день какой-то напряженный. Словно тебя что-то тревожит и волнует, а я непременно помогла бы тебе расслабиться.

— Нет, не могла бы, — резко прерываю её и отставляю бокал в сторону.

Завтра на работу, впрочем, как и послезавтра. Если я переберу с алкоголем, то вновь останусь в офисе до позднего вечера не в силах сконцентрироваться. Важно уметь вовремя остановиться. Марго разочарованно дует напомаженные губы и смотрит на меня так, словно я только что разбил вдребезги её хрупкое сердце.

— Где там тот, с кем ты летала на Бали? — спрашиваю глядя ей в глаза и приподнимая бровь. — Вот с ним и оставайся, Марго. Давай оставим между нами всё как есть.

Она злится. Резко поднимается с места, сумочка выпадает из её рук и всё содержимое, включая фантики от жвачки, вываливается на пол. Светлова торопливо собирает всё назад и гордо тряхнув тёмными волосами, не прощаясь, устремляется на выход.

Лида.

Я наполняю ванную горячей водой. Прибавляю туда немного пены и морской соли. Плавно погружаю тело на дно, откинувшись головой на бортик, и удовлетворенно прикрываю глаза.

Я запуталась. Я окончательно запуталась во всём, что вокруг меня происходит. Сначала Рита сообщает мне о своем намерении сделать их брак с Артёмом настоящим, они целуются, ведут себя как настоящая пара, и я окончательно убеждаюсь в том, что пора бы уйти с их пути. В конце концов для того и существуют друзья, чтобы поддерживать. А мы с Ритой настолько долго вместе, настолько тесно связаны, что я просто обязана сделать то, что должна. В знак благодарности, в знак уважения и моей к ней любви. Она запуталась — перебрав стольких мужчин, возможно, впервые поняла очевидное, что Артём — именно тот, кто ей нужен.

Я воспитывалась одна. У меня не было ни братьев, ни сестер. Ни родных, ни двоюродных. Только Рита, которую я упорно считала своей кровной родственницей. Чего только стоят воспоминания о нашем детстве и юности. Мама права — пусть каким бы не был их брак, она — жена Артёма. А я для него — трофей, добыча? Не знаю.

Набираю полные легкие воздуха и опускаюсь с головой под воду. Лежу на дне до тех пор, пока не начинают болеть легкие от нехватки кислорода. Всплываю, часто дышу и вспоминаю как сегодня встретила Артёма в дамской комнате. Это невозможно забыть и стереть из памяти — то, как он целовал меня, прижимал к себе и до последнего не хотел отпускать. Но что он может предложить мне? Быть его любовницей при том, что его жена моя лучшая подруга? Возможно за собственное счастье и стоит бороться, но видимо я слишком слаба и предпочитаю плыть по течению, потому что сегодня вечером соглашаюсь на предложение Михаила встретиться с ним ещё и ещё. Пока не пойму, что он тот, кто мне нужен. Пока не выбью из себя дурацкую и никому ненужную влюбленность в мужа своей подруги.

Слышится тихий стук в дверь.

— Лида, всё хорошо? Ты там не уснула?

На часах два часа ночи, а мама всё ходит за мной по пятам и пытается узнать больше, чем нужно знать матери с больным сердцем.

— Сейчас выхожу. Одну минуту.

Я кутаюсь в пушистый махровый халат, расчесываю перед зеркалом влажные волосы и открываю щеколду. Прохожу мимо мамы в коридоре и желаю ей доброй ночи. Я знаю, что она читает на моём лице намного больше, чем я бы ей рассказала, поэтому не удивляюсь, когда она перехватывает меня за руку и пристально заглядывает в мои глаза.

— Всё пройдет, Лида. Ты же знаешь, что всё обязательно пройдет, — глаза мамы блестят от скопившейся в уголках глаз влаги.

Мама любила и любит Ритку не меньше меня, поэтому волнуется, что мы с ней разругаемся в пух и прах, только потому, что впервые в жизни не поделили понравившегося мужчину.

— Конечно, знаю, мама. Доброй ночи, — торопливо одергиваю руку и направляюсь в свою комнату.

Лида.

Утро понедельника начинается с легкого волнения. Я убираю номер Артёма из черного списка, принимаю бодрящий душ и заплетаю Полине косы. Не знаю, как буду работать рядом с боссом, но уверена, что мне будет ой как непросто.

По дороге на работу я отвожу дочку в сад. Она немного капризничает и идёт в группу неохотно — все-таки десять дней пропусков сказались на её характере — Полина отвыкла подчиняться чужим тётям и садовскому режиму.

— Малыш, не грусти, ладно? Бабушка обещала, что заберёт тебя сегодня пораньше, — шепчу ей на ушко и помогаю переобуться.

Полина послушно кивает и после волшебных слов, сказанных мною, обещает, что не будет плакать и грустить без меня. Но я все равно ухожу из сада с какой-то тяжестью в душе, словно сделала сейчас что-то не так. Успокаиваю себя тем, что работу никто не отменял — за сад нужно чем-то платить, скоро осень и нам будут нужны новые вещи, да и на аренду квартиры хотелось бы как можно скорее накопить. Не буду же я вечно сидеть у мамы на шее.