и некоторые менты к ней пошли. Суки. Гвардия и МЧС приказ получили, выдвинутся на двенадцатый километр. С тех пор ничего про них не слышал. А про администрацию в те дни мы и не думали. Потом от шпаны отбивались, утеплялись как могли, быт обустраивали, эпидемию гриппа лечили. Короче вот они мы. Район Железнодорожник под нами, четыре перекрестка простреливаем, соседние дома прикрываем. С некоторыми выжившими дружим, чутка торгуем. Доклад окончил. Рассказывай о себе.

— Мы лагерь выживших имени Фрунзе. Базируемся на брошенном Механическом заводе.

— Там же нет нихера? — перебил меня Пушкарь.

— Это, кстати, довольно конфиденциальная информация. Мы там есть. Стены есть. Дрова. Короче, продуктов натаскали, людей собрались, помещения утеплили, с гопниками тоже воевали. Ну как воевали. Ударный отряд перестреляли, ДК разгромили, Тётю Оксану я убил, далеко в полях на севере.

— Сейчас многие так говорят, — осторожно возразил лидер.

Я многозначительно пожал плечами. Типа, мне плевать, кто там что говорит. Доказывать ничего не буду.

— У нас на продажу некоторое количество угля и риса. Но это тебе надо с нашим комендантом разговаривать, Иваном Ивановичем, мне такие решения не по рангу. Опять-таки есть телефон.

Он кивнул мне продолжать.

— Так вот. Как и другие выжившие западного края города, мы столкнулись с нападением по ночам, общались с другими колониями, те их прозвали «Ночными охотниками». И вот тут мне нужны твои мозги как следователя и детектива.

— К твоим услугам! — несмотря на серьезный разговор, он снова налил виски и подрезал чуть плесневелой колбасы.

— Эти ночные херы, они за вами наблюдали. Вот там многоэтажка, у них на верхатуре был наблюдательный пункт. По опыту, на колонии нападали, как минимум трижды вырезали подчистую небольшие гнезда. Ума не приложу, как удается. Расскажу все, что знаю о них. Ты как детектив попытаешься их поймать. И расскажешь за это, что знаешь про мифический бункер выживших в самом центре.

Рука у Пушкаря непроизвольно дернулась, но лицо осталось слегка придурковатым и веселым.

— А если ничего про него не знаю. Просто уйдешь?

— Нет, ты предложишь мне адекватную оплату за информацию. Например, нас интересует пулемёт «корд», я у тебя такой видел. Мы ночных тоже боимся.

— Мужики, пулемёт я вам не дам.

Он потянулся к боковому шкафу, порылся, достал и разжёг сигарету, зажал её губами и извлек серую помятую папку с надписью «Бельё».

— Только почитать прямо тут. Не библиотека, с собой не дам! — Строго зыркнул на меня, протянул папку. — Я тоже инфу собирал. Вова с Асланом ищут-рыщут. Сектанты вынюхивают, армяне тоже. Банкиры. Ну, то есть они как раз не совсем банкиры. Знаешь таких? Богатенькие жители квартала возле Газпромбанка, в центре? До революции это была поместье какого-то купца первой гильдии, шикарное, с винными погребами. Стены вот такие толстые. В общем, разные жирные мажоры его заняли, из-за банка стали называться банкирами, они в том районе и активно ищут центральное бомбоубежище. Короче, ты не обижайся, но не твоего уровня эта проблема. Хотя почитайте, если делать больше нехуй. А теперь я бланк допроса достану. Прости, профессиональная привычка. Рассказывай про шайку ночных охотников. Итак. Фамилия, имя, отчество, дата, место рождения.

Мы проговорили половину ночи. Парни легли спать прямо в кабинете, Пушкарь сказал, что его фамилия Гаубичный, с ударением на последний слог, отсюда легкая метаморфоза в прозвище. Виски сменился на водку, он курил прямо в окно, топил буржуйку в кабинете. Ночь смотрела на нас в окно зло и пугающе. Рассказал, как они огородили квартал, превратив в импровизированную крепость, что уже не раз себя оправдало. Теперь ещё больше усилят безопасность. Одна из их поисковых команд, в количестве шести человек три дня назад подверглась нападению буквально в паре кварталах отсюда. Я ему пересказал ту беспокойную ночь, когда завалил тётю Оксану. Он поверил. Или соврал что верит. Кто знает?

На вопрос о его огневой мощи, количестве стволов, усмехнулся, показал в темень почти непрозрачного от инея окна, ответил что двести восемьдесят, но в основном массовка, зато его вагнеровец Замиль собрал ударную полуроту, которая кого угодно в тонкий блин укатает, большая сила может быть только у военных. И то в теории.

Дипломатию можно считать налаженной. Я тоже уснул на составленных вместе стульях.

Не выспался. Ребра болят, голова кругом, мутит. С утра разлепив глаза мы читали папку «Бельё». Почему она так называется, не узнали.

Зато там были показания прапора, который пять лет охранял администрацию. Человек он был не любопытный и про точное место выхода из здания правительства области в туннели слышал только один раз, во время проверки МЧС. Место как смог описал. Были ксерокопии мутных чертежей из областного архива про строительство убежищ на случай атомной войны, датированные 1962 годом. Никакой привязки к местности, схемы были мне вообще не понятны, тем более, где могут быть выходы на поверхность — загадка.

Были опрошены ещё три человека, живших поблизости, включая одного застарелого работника обкома партии. Ничего кроме слухов и догадок они не знали. Единственная зацепка что строительством занимались стройбатовцы из Ростовской области, фамилия их командира — Береславцев. Жил на период стройки, замаскированной под реконструкцию центрального сквера, под вымышленной фамилией и в гражданском. Но, с учетом того, что строили они (возможно) в шестидесятые, ценность этих сведений тоже, примерно нулевая. То есть и дядька тот давно умер от старости в своем Ростове, документов тоже нет. Шляпа.

И всё же, не выспавшимися мозгами, по крупицам, я собирал какие-то сведения. Удручало то, что это пиратское сокровище не факт, что вообще существующее в действительности, уже искало дохрена кладоискателей. Значит, шанс что найдём их мы — ничтожно мал.

Поиск бомбоубежища, трехуровневого, вместимостью пять тысяч человек, с мастерскими, генераторами, очистителями воздуха и воды, залами под оранжереи, запасами продовольствия, медикаментов и оружия — скорее возможность помечтать. Даже в байках они обитаемы парой тысяч чиновников и членов их семей из центральных районов.

С другой стороны, моя персональная хитрость заключалась в том, что важнее было не получить что-то, а отдать.

С Подснежниками познакомился, про «новую расу» всё что знал рассказал. Может, детективы их прижучат. Про возможность пеленга их маячков «забыл упомянуть», потому что не был намерен кому-то раскрывать возможности Климентия.

Утром Пушкарь проверил работу телефона, ответил ему наш провинциальный Скайнет. Оказывается, он представляется всем как автоматический помощник (эдакая Алиса) и требует назвать фамилию, имя и отчество. А когда люди врут, хладнокровно предполагает, мол, вот завтра другой абонент захочет с вами поговорить, назовёт ваше имя и фамилию, а вас настоящего в базе данных