кричала непонятные слова-заклинания. А тут?! Каждое колдовство чуть ли не сам придумывай».

Но ворчать я ворчала, а работать тоже не забывала. Тем более что урчание пустого желудка оказалось неплохим надсмотрщиком. Несколько раз перечитав рассказ о скатёрках-самобранках, я решила ограничить как размер, так и ассортимент своей собственной до минимума. «Во-первых, я в принципе не готова остаться голой ради лишнего разнообразия на столе, - рассуждала я. - Во-вторых, ещё неизвестно, получится ли что-нибудь или я изображу какую-нибудь несъедобную гадость, и всё равно придётся идти попрошайничать в деревню. Так лучше уж убедиться в этом побыстрее».

Но даже несмотря на всё это я провозилась со своей салфеткой-самобранкой, как обозвал моё рукоделье домовой, без малого четыре дня. К тому времени грибы, которые я таки навострилась варить в чугунке в печке, и ягоды уже осточертели мне настолько, что хотелось выть. Да и единственный оставшийся в моём распоряжении сарафан стал куда свободнее.

Закусив губу от нетерпения, я встряхнула полотнище и, разостлав его на краю стола, произнесла волшебные слова. Всё получилось! На ткани буквально из воздуха соткались стандартные общепитовские тарелки из толстого фарфора с голубой каймой. К моему удивлению, даже печать «военторг» присутствовала.

-Ты только сразу не налегай, хозяюшка, - впервые за последние дни подал голос вредный домовой. - А то нутро подведёт.

- У меня и так уже всё, что можно, подвело, - парировала я, сглотнув голодную слюну.

На скатёрке нашлось всё, что я себе навоображала, пока колола свои многострадальные пальцы иголкой. Буханка хлеба, блюдо с отбивными, большая миска с отварной картошкой с маслом, густо засыпанной укропом, и несколько луковиц в плетёной корзинке. Даже огурцы и помидоры получились как на подбор. Только почему-то не свежие, как я планировала, а маринованные. Но меня это только порадовало.

- Живём, хозяин! - воскликнула я, отрезая себе горбушку от ещё тёплого, словно только что из пекарни хлеба.

Это стало неким подобием поворотной точки. Борьба за выживание закончилась. Я поверила, что вполне смогу жить в лесной избушке. Мало того, даже неплохо жить. И в ту же ночь мне впервые с тех пор, как я сбежала из Мурома, приснился Илья. Он ничего не говорил, просто стоял и смотрел на меня. А я, как это обычно бывает в кошмарах, не могла сдвинуться с места. Даже взгляд отвести и то не могла.

А наутро за забором раздался крик:

- Хозяйка! Отвори, сделай милость!

ГЛАВА 25

Я с трудом продрала глаза и осоловело уставилась в окно. «А занавески где?» - мелькнула бредовая мысль. Я помотала головой и сообразила, что занавески были в другой избушке, которая на курьих ножках, а тут пока нет не только занавесок, но даже стёкол в раме. Сплюнув, я натянула сарафан и вышла во двор.

- Хозяйка! - снова заорали из-за забора.

- Чего надо? - не слишком дружелюбно отозвалась я хриплым со сна голосом. И принялась озираться в поисках калитки.

- Помоги, хозяюшка! - обрадовались на той стороне. - А уж я тебе отслужу, как скажешь.

«Отслужишь, а как же, - проворчала я себе под нос. - В отдельном женском сельскохозяйственном отряде. Мне как раз огород вскопать надо! Чёрт! Где эта калитка?!»

В полном недоумении под аккомпанемент воплей с той стороны я обошла свои владения по периметру. Калитки не было. Впрочем, и щелей в густом переплетении веток терновника трёхметровой высоты тоже не наблюдалось. Я чуть не расхохоталась. «Ну, спасибо, лесной хозяин! Всё как заказывали: высокий, колючий и плотный. А о калитке речи не было».

- Ты скажи сначала, чего тебе надо! - рявкнула я невидимой гостье. Потому что вопли на той стороне делались всё истеричнее и истеричнее, грозя перерасти в натуральную истерику.

- Сына моего полудница ударила! Помоги, матушка! Один он у меня!

- Кто ударил? Чем? - не поняла я. Истеричные выкрики женщины, метавшейся за забором, безумно мешали сосредоточиться. Они заражали меня её паникой, хоть я и представления не имела, кто такая или что такое эта «полудница».

- Полудница проклятая ухватом своим! Чтоб её светлые боги сожгли! Чтоб её в полдень луна осветила. Чтоб ей…

«Так… - попыталась сделать выводы я. - Раз светлых богов зовёт, значит, нечисть. Луной грозит - нечисть дневная… И все равно, чёрт знает, кто такая!»

- Погоди немного, - бросила я и побежала в избушку.

- Да куда годить! Помрёт! Помрёт же! - взвыла ранняя гостья. Но я её уже не слушала. Всё равно не разобравшись, что за дрянь побила пацана, помочь ему я была не способна.

- Хозяин домовой! - позвала я, едва переступив порог комнаты.

- Уже покоя нет, а, хозяйка? - ухмыльнулся домовой. - Чего просят? Зелье приворотное, али…

- Да какое там зелье! - перебила я. - Ребенка нечисть какая-то побила ухватом, а я и понять не могу какая, не то что помочь. Полудница. Слыхал про такую?

- Полудница? - заметно опешил домовой. - Это как?

- А я откуда знаю? - обозлилась я. Там ребёнок страдает, а этот пенёк в шарады вздумал играть! - Я даже не знаю, что это!

- Полудница - нечисть полуденная…

- Это я уже поняла!

- Ну вот, а говоришь, не знаешь ничего.

- Как от последствий лечить?! Уж простые синяки крестьянка и сама бы обиходила.

- Не простые синяки. Полудница жаром в голову бьёт. От того и не вольно детям да бабам тяжёлым в полдень на поле выходить. Чай, дитёнок мать не послушал, вот и получил по заслугам. Ничего. Седмицу-другую в жару полежит да оклемается. Наверное.

- Что-то типа солнечного удара, значит, - задумчиво резюмировала я, доставая с полки свой верный травник.

В отличие от книжки с волшебными предметами тут царил образцовый порядок.

А упоминание нечисти и болезней в любом рецепте выделялось жирным шрифтом. Но всё равно пришлось посидеть над книжкой часа полтора, прежде чем я нашла нужное зелье.

- Вечером приходи, - сказала я тётке, так и крутившейся у забора.

- Так я тут подожду, матушка, - с долей недоверия отозвалась она. - А коли на двор пустишь, так и отслужу…

- За забором подождёшь, - строго прервала я. Не объяснять же незваной гостье, что в моём заборе калитки не предусмотрено даже для меня.

Увы, звуконепроницаемостью яговского частокола мой колючий плетень не обладал. Предусмотрительно отойдя за противоположную сторону двора, я