Ребус оглянулся. Кто-то мог назвать это место спокойным, кто-то — безлюдным. Их обдувал ветер. Ребус не знал толком, что он ищет, его мучили вопросы: почему и кто? почему здесь и кто так решил?

— Вы, вероятно, не видели ничего подозрительного? — спросил он у Меллона. — Никто из проезжих здесь не задерживался?

Фермер сунул руки в карманы куртки:

— Ничего такого. И у людей я поспрашивал — тоже глухо.

— Следы покрышек там, где их не должно быть?

Фермер покачал головой — мол, нет.

— А что на перевале?

— Если на пересечении свернуть налево, то вы в конечном счете вернетесь в Алнесс.

— А если направо?

— Тогда на дорогу к мосту Бонар.

— Какова вероятность того, что чужак найдет эту дорогу, мистер Меллон?

Фермер пожал плечами:

— Она есть на картах. Да и в навигаторах тоже.

Ребус сделал еще два снимка, но уже стемнело, и он подозревал, что от них будет мало проку. Он просто чувствовал, что должен что-то делать.

— Вы долго ехали, — сказал фермер. — В доме есть чай, если хотите.

— Спасибо, но мне еще нужно проехать несколько миль.

— И вы увидели достаточно?

Ребус оглядел горизонт, насколько мог охватить взор:

— Думаю, да.

— Считаете, что эта несчастная где-то здесь?

— Не знаю, — ответил Ребус.

Когда они вернулись в машину, пес окинул его взглядом, который Ребус расценил как сочувственный.

По какой-то причине — в основном потому, что он так и не смог придумать ничего другого, — он вернулся на А9, но поехал дальше на север. Правда, вскоре он свернул на Дорнох, миновал, как он понял, городской собор (хотя размером не больше деревенской церкви) и остановился на почти вымершей площади. Отель и магазин были открыты, но улицы — пусты. Сигнал на телефоне появился, Ребус вышел из машины и стал прогуливаться туда-сюда в ожидании ответа Кларк.

— Ну? — донесся голос Шивон.

— Я практически уверен.

— Но не совсем?

— Нет, не совсем.

— И что теперь?

— Я сделал несколько снимков, так что можешь взглянуть.

— Ты уже едешь назад?

— Пока нет. Остановился в Дорнохе.

С такой скоростью ты доберешься до дома за полночь.

Ребус подумал о сумке с ночными принадлежностями на заднем сиденье «сааба».

— Дело в том, Шивон, что она не могла отправить оттуда фотографию по телефону. Ни из Эддертона, ни в то самое время.

— Ясно.

— Как еще можно было отправить это фото? Я начинаю думать, что это ненастоящая фотография.

— А что же тогда?

— Фотография фотографии. Поэтому она мутноватая.

— А зачем ее было посылать?

— Чтобы сбить нас со следа. Чтобы мы обыскивали окрестности Питлохри в поисках этого места, считая, что там и произошло преступление.

Кларк задумалась на несколько секунд.

— Это можно проверить, — сказала она. — Нужен человек, который разбирается в фотографии.

— Согласен.

— Значит, тупик?

— Зато мы выяснили, что имеем дело с человеком, который обдумывает свои шаги. И кто бы он ни был, у него есть эта визитная карточка. Вот об этом мы раньше не знали.

— Я бы все это променяла на имя и адрес.

— Я тоже.

Он пересек дорогу и встал под указателем. Надпись среди прочих гласила: «К побережью».

— Это не в Дорнохе Мадонна вышла замуж за того кинорежиссера? — спросила Кларк.

— Я у нее при встрече спрошу. А у вас какие новости?

— О Томасе Робертсоне ни слуху ни духу. Но гипотезы насчет снимка продолжают поступать.

— Толковые есть?

— Ничего нового. Впрочем, есть голос за Дурнесс.

— Он теперь сравнялся с Эддертоном?

— Немного отстает. Да, еще одно. Ты помнишь Аласдейра Бланта?

— Обаяшку, который плакался, что Зоуи Беддоус разрушила его брак?

— Мы показали ему фотографию с телефона Аннет.

— И?

— Он сказал, что не уверен.

— Я знаю, кто помнит лучше…

— Его бывшая жена? Ее зовут Джудит Инглис.

— Возьми с полки пирожок, Шивон. И что она сказала?

— По ее мнению, очень похоже. То есть наверняка она сказать не может.

Ребус крякнул, и она сменила тему: спросила, не видел ли он дельфинов — должны, дескать, быть.

— Темновато, — ответил он. — Ты уже на сегодня закончила?

— Более или менее.

— Счастливица.

— По-моему, ты сам захотел поехать.

— Сам.

— И хотел быть один.

— Ты на что намекаешь?

— Просто подумала, нет у тебя в голове другого навигатора.

— Ты имеешь в виду Нину Хазлитт?

— Разве я так сказала?

— Приятно, когда тебя держат за полного идиота.

— Ты там и в самом деле один?

Ребус оглядел пустую улицу.

— В самом деле, — ответил он.

Она упоминала твое имя в интервью. Странно, что тебе не икалось.

— Что она сказала?

— Известно что. Ты редкий представитель «сильных мира сего», который воспринял ее всерьез.

— Это я сильный мира сего?

— Не верь всему, что слышишь. К тому же Джеймсу это вряд ли понравится.

— Потому что он не срывает аплодисментов?

— Мы все работаем в поте лица, Джон. Никто не любит, когда кого-то выделяют.

— Ясно. — Ребус отключился, пообещав на прощание прислать фотографии, сделанные в Эддертоне.

Он отправил снимки, хотя батарея садилась. Забравшись в машину, Ребус завел двигатель и поехал по узкой улочке, которая расширилась у стоянки жилых прицепов и станции береговой охраны. Ветер с залива атаковал «сааб», впереди катился песчаный вихрь. Ребус оказался на пустой автомобильной парковке; позади был крутой травянистый склон. К берегу вели ступени, а в свете луны виднелась линия прилива. Насколько он мог различить, берег тянулся на сотни ярдов. Из песка выступали острые камни. Волны бились о берег с настойчивой периодичностью, не похожие друг на дружку. Ему казалось, что он совершенно один в этом мире. Ни машин, ни людей, ничего — лишь облака. О том, какой век на дворе, напоминала только его машина — и телефон, который настойчиво звонил. Это была Нина Хазлитт.