— Уилл окинул взглядом переплетение лоз над головой, но орла давно и след простыл. По крайней мере, какая-то часть Эловен была всё ещё жива, в отличие от бедняги Тита.

— Его прокляли, — продолжила Сериз. — Я не знаю, как и почему. Но взгляни на его вены, его лицо, его позу. Он напряжён, словно человек, вынужденный постоянно терпеть боль. Его кровь, плоть и даже разум поражены какой-то скверной.

Не приближаясь, Роуэн промолвила: — Думаешь, это Око его проклял? Думаешь, Око и в самом деле злой колдун, как сказала Эловен?

— В его правое плечо, чуть ниже шеи, вживлён осколок камня или кристалла, — сказала Сериз. — Не схвати он меня, я ни за что бы не подобралась к нему достаточно близко, чтобы это заметить. Ты видишь, Уилл?

Охотник по-прежнему не шевелился, и не стал возражать, когда Уилл подошёл к нему сбоку, чтобы лучше рассмотреть странное уплотнение под кожей. Впрочем, он по-прежнему остерегался прикасаться к гиганту.

— Как ты думаешь, что это такое? — спросил он у Сериз.

— Как целительница, я учусь прослеживать линии здоровья и болезни, пронизывающие тело. Этот осколок связан с порчей в его венах. Каким-то образом он укореняет её. Возможно, это и есть средоточие злых чар.

— Это может быть ведьминым сглазом?

— Я плохо разбираюсь в сглазах. Целители не умеют их снимать. Разрушить их может только более могущественная сила: смерть, истинное имя, произнесённое вслух, поцелуй настоящей любви, акт бескорыстного самопожертвования…

Уилл вновь переключил своё внимание на охотника. — У тебя есть имя, друг?

— У меня нет имени.

— Полагаю, ты просто его не помнишь. Скажи, не Око ли проклял тебя этой скверной?

В ответ он оскалил зубы и тихо прорычал, сжав огромные ладони в кулаки: — Я вижу тьму, а в ней — сверкающую маску, сделанную из серебряных цепей.

Медленно, шаг за шагом, Роуэн подкралась ближе. — Мы знаем, что Око — могущественный чародей. Он умеет менять личины. Выращивать клетки из колючих лоз. Он заставил нас забыть о том, что мы встречались с ним в Бекборо. Пёс, ты видел, как Око превратил Верховного короля в оленя?

Подняв глаза, охотник взглянул ей в лицо. Уголки его губ опустились, но он ничего не сказал.

— Не называй его так, — возмутился Уилл. — Это унизительно.

— Олень был человеком. Да. Сначала он был мужчиной, — отрывисто произнёс охотник.

— Уилл, спроси у него, кто зарубил сенешаля и писаря, — вмешался Кадо. — В ту ночь наши знакомые были хладнокровно убиты.

— Это ты убил их? — спросил Уилл, не сомневаясь, что уже знает правильный ответ.

— Око приказал мне избавиться от остальных.

— Проклятый душегуб, — прошептал Кадо.

— Почему ты это сделал? — спросил Уилл.

— Я обязан ему подчиняться.

В нём закипал гнев, но теперь, когда Сериз упомянула о проклятии, Уилл невольно списывал эту ярость на действие скверны в его теле.

— Почему ты обязан ему подчиняться? — продолжил расспросы Уилл.

Охотник потёр лоб, словно это был единственный ответ, который он мог дать. Но этот жест напомнил Уиллу о мигренях, ещё недавно мучивших его самого.

— Он хранит секрет и не может поведать его из-за магических оков, вроде тех, что Око наложил на нас с Роуэн, — объяснил Уилл.

Кадо вновь покачал головой. — Мы не можем доверять ему, Уилл. Этот человек — убийца.

— Человек, который убивает — убийца, это верно. Но если его принуждают поступать так, как он ни за что бы не поступил в иных обстоятельствах, кто несёт бóльшую ответственность? Принуждаемый или принуждающий?

— Ты готов рискнуть нашими жизнями ради этой пустой болтовни?

— Кадо, взгляни на животных!

Все четверо разом посмотрели на охотника. На то, как единорог терпеливо стоял совсем рядом с ним. На то, как грозный грифон расслабился, не сводя с охотника доверчивого взора. К этому времени все три лошади тоже переместились поближе к гиганту. Звери не боялись его, несмотря на его угрюмый вид, на чёрные прожилки скверны, расчертившие его кожу, на его погасший взгляд и изнурённую позу. Сквозь запах грязи, пота и страданий пробивалась мощная аура, под разъедающим покровом порчи угадывалась великая сила.

— Животные доверяют ему. Если мы освободим его от оков, то сможем попросить его о помощи.

— Ты чересчур наивен, Уилл. Он — порождение Дебрей. Убийца, а не союзник.

Уилл вздёрнул подбородок. — Индрелон отказал тебе в этом подвиге, Кадо. Зеркало выбрало для него нас с Роуэн.

Кадо побагровел лицом, но, после продолжительного молчания, сдался и неохотно кивнул.

Уилл указал рукой на темнеющее небо, а затем — на поляну, где тени удлинялись по мере того, как короткий зимний день неумолимо клонился к закату. — У нас совсем немного времени. Сериз, по твоим словам выходит, что Око пленил и проклял его, вживив в его тело этот камень. Вырезав камень, мы освободим его и от оков, и от проклятья. После этого он не станет нас останавливать, когда мы прорубим себе путь сквозь заросли. Сериз, ты можешь это сделать?

— Если он мне позволит, — ответила Сериз.

Уилл теперь стоял всего в паре шагов от гиганта, так что при желании охотник без труда мог бы достать его топором или могучими руками. Он заглянул мужчине в глаза, пытаясь разглядеть в них признаки внутренней борьбы.

— Ты позволишь нам убрать осколок? Сериз может его вырезать. Мы хотим помочь тебе. Ты можешь довериться ей. Ты можешь довериться нам.

— Что ты потребуешь взамен, Уилл Кенрит? — прорычал охотник.

— Помоги нам найти и освободить оленя, — мгновенно выпалила Роуэн.

Уилл зашипел на неё сквозь зубы и покачал головой. Она всё испортит, если не научится договариваться с людьми, а не просто идти напролом.

— Ну ладно, ладно, — проворчала она.

Обдумывая собственные слова, Уилл вновь повернулся к гиганту. — Мы ничего не просим взамен. Никто не заслуживает, чтобы с ним обращались так, как с тобой, друг мой. Тебя лишили имени, лишили памяти. Лишили свободы. Но признаюсь, нам бы пригодилась твоя помощь, чтобы выбраться из клетки и спасти нашего отца. Видишь, я не собираюсь тебе лгать.

— Каждый, кто может говорить, может и солгать.

— Это верно. Но я не лгу насчёт нашего отца. Он хороший человек и преданный правитель, который изо дня в