Юхан предлагал тюремщикам множество вариантов решения задачи: Эрика можно было задушить пуховой подушкой; пустить кровь – якобы в медицинских целях, но чересчур много; отравить опиумом или мышьяком. В феврале 1577 года до Юхана дошли слухи об очередном заговоре, участники которого намеревались освободить Эрика и посадить его на трон. Очевидно, это стало последней каплей.

Похоже, Юхан спланировал отравление весьма тщательно. В случае болезни королевской особы протокол требовал, чтобы команда лекарей – не менее дюжины – обслуживала пациента, совещалась и консультировалась друг с другом, а также оставляла подробные записи и отчеты о симптомах и методах лечения. Однако официальный отчет о последней болезни Эрика написан двумя священниками, притом весьма расплывчато. Эрик уже много лет страдал от болей в груди и животе, говорили они. Промучившись несколько дней, он принял Святое Причастие, спокойно дождался смерти и скончался в два ночи 26 февраля. И болезнь эта, в отличие от отравления мышьяком, не подразумевала приступы рвоты, запачканные простыни и кричащего в агонии пациента.

Что до трупов королевских особ (особенно тех, которых считали возможными жертвами отравления), то их должно было вскрывать в присутствии множества врачей и свидетелей из числа знати. В случае с Эриком камердинер короля Юхана Филипп Керн поспешно бальзамировал тело; затем последовала формальная поминальная служба и похороны, в которых не наблюдалось ни пышности, ни торжественности, достойных бывшего короля.

Современное вскрытие и диагностика

В 1958 году профессор Карл-Герман Хорсте из Лундского университета начал расследование, пытаясь выяснить, был ли Эрик отравлен. Команда вскрыла гробницу и нашла останки короля – в черном саване, черной шапочке и черных бархатных туфлях. У безумного монарха на момент смерти сохранились все тридцать два зуба, и лишь два из них подверглись разложению. Ростом он был около пяти футов и девяти дюймов[55].

Исследователи быстро выяснили, что придворный лекарь Филипп Керн понятия не имел, как бальзамировать тело. Он просто обернул короля бинтами от самой шеи и нанес на них пчелиный воск (отчего большая часть тела, естественно, подверглась разложению).

Большое количество мышьяка было обнаружено в сохранившихся фрагментах тканей в области поясницы (судя по всему, остатки кишечника), а также в левом легком, на черепе (вероятно, мышьяк выделялся с каплями пота), в корнях волос и у основания ногтей. В то же время в самих волосах мышьяка нашли крайне мало, а это доказывает, что он не применялся в процессе бальзамирования. При этом и пчелиный воск, применявшийся в качестве бальзамирующего материала, почти не содержал мышьяк.

Однако самое важное свидетельство отравления нашли при анализе ткани костюма. Содержание мышьяка в черном бархате предположительно должно было составить 8,2:1000000, однако при анализе его обнаружено в четыре раза больше, и притом большая часть яда, очевидно, была поглощена телом.

Что до Юхана III, то он правил Швецией двадцать четыре года. И хотя он, подобно брату, был весьма подозрителен и вспыльчив, однако аристократы предпочитали видеть его на троне – и никто не травил его гороховый суп.

15 марта 1584 года страдающий от болезни пятидесятичетырехлетний русский царь Иван Грозный пригласил английского посла прогуляться с ним по сокровищнице, расположенной в самом сердце Кремля. Посол жадно смотрел на золотые кубки, серебряные тарелки, редкие иконы и россыпь драгоценных камней. Царь взял в руки несколько камней бирюзы, известных своими волшебными свойствами, и принялся рассматривать их. «Посмотрите, как они меняют цвет, – сказал он. – Бледнеют, предрекая мою смерть. Я отравлен».

Он указал на самую большую драгоценность своей сокровищницы – рог единорога, который обошелся русскому царю в немыслимую сумму – 70 000 рублей. Иван велел врачам очертить кончиком рога круг на столе, а слугам – принести пауков и выпустить их бегать по столу Те, что уползли прочь, выжили, однако пауки, попавшие в круг, сразу же погибли.

«Вернее знака не может и быть, – прошептал царь. – Значит, и рог единорога не спасет меня». Он полагал, что именно яд стал причиной смерти его матери и любимой первой жены – и вот теперь пришел его черед. В ужасе от мысли об отраве столь могучей, что даже рог единорога против нее бессилен, он потерял сознание и скончался через два дня. Спустя столетия русские ученые обнаружили яд в эксгумированных останках царя, его матери и жены.

Иван был долгожданным сыном и наследником князя Василия III, который правил Московским княжеством (после многовековых войн именно оно объединило вокруг себя прочие территории и стало центром нового государства). Матерью Ивана была новая, молодая жена царя – блистательная Елена Глинская, дочь литовского князя, бежавшего в Москву после неудачного мятежа. Спустя четыре года после свадьбы, 25 августа 1530 года, когда ее первый ребенок Иван рождался на свет, над Кремлем гремел гром, а в башню ударила молния. То было первое предзнаменование грядущих событий.

Ивану было три, когда его отец умер от тяжелой болезни, Елена стала регентом при малолетнем царе, правя с помощью совета из родственников и предполагаемого любовника[56]. Дворяне – в России их называли боярами – были недовольны. Они полагали, что страной должен править сильный воин, а не маленький ребенок, иностранка с любовником и ее алчное семейство.

Прекрасно сознавая свое положение, в течение нескольких дней после смерти мужа Елена бросила множество противников в тюрьму: десятки оказались на виселице, других забили до смерти или заморили голодом. Несмотря на то что она была весьма молода (и к тому же женщина), Елена многого добилась для России за весьма короткое время, защищая страну от разъяренных татар, казаков и поляков. Она реформировала валютную систему, подписала мир с королем Литвы[57] и заключила со Швецией договор о свободной торговле.

Успехи матери-регента еще больше возмущали бояр, которые сопротивлялись каждому ее шагу. Чтобы взять под контроль их власть, Елена приняла ряд законов, ограничивающих их земельные наделы, а также повысила налоги. Многие бояре желали ей смерти, так что ее кончина после пяти лет правления, вероятно, не стала неожиданностью. 3 апреля 1538 года у Елены начались ужасные боли в животе, и она скоро умерла – в возрасте двадцати восьми лет. Никто не сомневался, что царицу отравили, и едва ли это организовал ее восьмилетний сын.