– Спланировать? – повторил Фануччи. – Торо, почему ты считаешь, что это было спланировано? Он увидел ее и захватил.

«Ну, а потом что?» – подумал Сальваторе. Он постарался придать своему лицу выражение, в котором был бы виден этот невысказанный вопрос.

– Вполне возможно, друг мой, – важно произнес Фануччи, – что мы имеем дело со спонтанным преступлением. Разве это не очевидно? Он ведь сказал тебе, что видел ребенка, нет? У него хватило мозгов, чтобы это запомнить. Почему же он запомнил именно этого ребенка, а не какого-нибудь другого? Почему он вообще запомнил ребенка?

– Она дала ему еду, Magistrato. Банан.

– Вы только послушайте его! Она дала ему другое – надежду.

– Простите?

– Она дала ему надежду заработать большие деньги. Мне, что, надо объяснять тебе, что произойдет, когда он захватит ребенка?

– Но не было никакого требования выкупа.

– А зачем нужен выкуп, когда существует масса других возможностей сделать хорошие деньги на невинной девочке? – Фануччи стал перечислять их, загибая пальцы на шестипалой руке. – Запихнуть ее в машину и вывезти из страны. Продать в секс-индустрию. Превратить в домашнюю рабыню. Продать педофилу с хорошим подвалом, в котором она сейчас и находится. Передать религиозным фанатам для принесения человеческой жертвы. Превратить ее в игрушку для богатого араба.

– Но все это нужно спланировать, Пьеро, не так ли?

– И мы об этом ничего не узнаем, до тех пор пока ты не допросишь Карло еще раз. Ты должен сделать это, не откладывая в долгий ящик. Я хочу прочитать об этом в твоем следующем отчете. Скажи мне, малыш, как еще ты собираешься вести расследование, если не в этом направлении?

Прежде чем ответить на этот обидный вопрос, Сальваторе приказал себе успокоиться. Затем он подумал о той информации, которую смог получить благодаря плакатам и фотографиям, развешанным по всему городу. Это были два звонка из двух отелей в Лукке. Один из них был в черте городских стен, а другой в Арансио, по дороге в Монтекатини. В эти отели приходил мужчина и показывал фото девочки в компании приятной молодой женщины, по-видимому, ее матери. Мужчина их разыскивал и даже оставил карточку со своими телефонами. К сожалению, в обоих случаях служащие ресепшн эти карточки выбросили.

Фануччи стал проклинать женскую глупость. Сальваторе не стал говорить ему, что в обоих случаях на ресепшн работали мужчины. Однако он сказал, что незнакомец разыскивал девочку, по крайней мере, за месяц, а то и за шесть недель до последних событий. Это всё, сказал он, что они знали.

– Кто был этот человек? – потребовал Фануччи. – Как он, по крайней мере, выглядел?

Сальваторе покачал головой. Требовать от местного сотрудника гостиницы, чтобы тот рассказал, как выглядел человек, которого он видел всего один раз месяц, или шесть, или восемь недель назад и не дольше минуты?..

Он развел руками. Это мог быть кто угодно, Magistrato.

– И это все, что ты знаешь? Все, что у тебя есть? – наседал Фануччи.

– Что касается мужчины, разыскивавшего женщину с девочкой, purtroppo[113], да, – солгал Сальваторе.

А когда Фануччи начал нудную лекцию о его неумении вести расследование с угрозами заменить его, он пошел со своего главного козыря – рассказал об электронных письмах, которыми Хадия обменивалась с отцом.

– Сейчас он в Лукке, – сказал старший инспектор, – и этот вопрос стоит у него выяснить.

– Отец в Лондоне, который пишет письма своей дочери в Лукку, – фыркнул Фануччи. – Насколько это может быть важным?

– Дело в том, что в письмах он давал обещания приехать, которые не выполнил, – сказал Сальваторе. – Нарушенные обещания, несостоявшиеся встречи, разбитое сердце и убежавший ребенок. Это возможность, которую надо проверить. – Он посмотрел на часы. – Я встречаюсь с этими людьми, с ее родителями, через сорок минут.

– После чего ты доложишь…

– Sempre[114], – сказал Сальваторе. Что-нибудь он, может быть, и доложит. Достаточно, чтобы il Pubblico Ministero был доволен тем, как расследование движется под его идиотским руководством. – Итак, что-нибудь еще? – спросил он, поднимаясь со стула.

– Дело в том, что мы еще не совсем закончили, – сказал Фануччи. На его губах появилась улыбка, однако глаза не улыбались. Власть все еще принадлежала ему, и Сальваторе понял, что его в очередной раз переиграли.

Он присел, стараясь выглядеть как можно увереннее, и спросил:

– E allora?[115]

– Звонили из Британского посольства, – сказал Фануччи. В его голосе слышались нотки торжества, и Сальваторе сразу понял, что этот невозможный человек сохранил самые важные новости напоследок. Это было самое малое, что он мог сделать, чтобы отомстить. – Англичане присылают детектива из Скотланд-Ярда. – Пьеро мотнул головой в сторону телевизора, который они только что посмотрели. – После всей этой шумихи у них, по-видимому, нет выбора.

Сальваторе выругался. Такого развития событий он не ожидал. И это ему совсем не нравилось.

– Он не будет сильно мешать, – рассказал ему Фануччи. – Его задача – поддерживать связь между нами и матерью девочки.

Сальваторе выругался еще раз. Теперь ему придется удовлетворять любопытство не только il Pubblico Ministero, но и детектива из Скотланд-Ярда. Времени на работу остается все меньше и меньше.

– Кто этот офицер? – спросил он, смирившись.

– Его зовут Томас Линли. Это все, что я знаю. Кроме еще одной детали…

Фануччи замолчал, чтобы подчеркнуть всю драматичность сказанного. Сальваторе подыграл ему.

– И что же это за деталь? – спросил он измученным голосом.

– Он говорит по-итальянски.

– И как хорошо?

– Насколько я понимаю, достаточно. Sai attento, Topo[116].

Для встречи с родителями девочки Сальваторе выбрал «Кафе ди Сима». При других обстоятельствах он пригласил бы их в questuro, однако старший инспектор предпочитал использовать такое место в тех случаях, когда на допрашиваемого надо было оказать давление. Ему хотелось, чтобы родители девочки были расслаблены, насколько это было вообще возможно. А questuro с его постоянным шумом, гамом и полицейскими не обеспечил бы наличие той атмосферы, которая нужна была Сальваторе. «Кафе ди Сима» было известно своей историей, атмосферой и pasticceria[117]отменного вкуса. В нем хотелось думать о комфорте, а не о подозрениях: капучино или кофе маккиато для каждого из них, блюдо с cantucci[118]для всех и спокойная неторопливая беседа в отдельной комнате с маленькими столиками, деревянными панелями и ярким белым полом.