Военачальники, доминусы и маги прошли через коридор в толпе, который быстро организовала для них охрана, и приблизились к егерям, почтительно вытянувшимся при их приближении. Некоторое время все разглядывали пленника.

— Хорошо держится, мерзавец, — негромко бросил Вемиш. — Если я не ошибаюсь, он из горного клана? Дом Серебряной Луны, кажется? Как его взяли?

— Разрешите доложить, — четко, но и без излишнего подобострастия ответил лейтенант, — нам удалось подстрелить его взятую под ментальный контроль птицу, когда эльф кружил неподалеку от лагеря. Очевидно, это разведчик.

Вемиш повернулся к архимагу:

— Надеюсь, что мы надежно прикрыты от любопытных глаз?

Чародей тонко улыбнулся:

— Полной защиты, конечно, не бывает, но нам удалось в значительной степени исказить реальную картину происходящего. Эльфы видят небольшой отряд, который вряд ли вызовет у них излишнюю тревогу — скорее, они решат, что это заслон, прикрывающий расчеты летающих снарядов гномов, и…

— И бросятся с ним разбираться! — закончил его мысль Вемиш, также засмеявшись.

— А значит, у нас появится возможность застать ушастых врасплох и получить достаточное количество материала, — жизнерадостно осклабился архимаг.

Командиры с удовольствием посмеялись над этой немудреной шуткой.

— Ладно, — сказал наконец Павлун, — это, конечно, забавно, но все же покажите нам, чему научились наши господа чародеи?

Архимаг изящно повел рукой:

— Извольте.

Повинуясь его приказу, исчезло заклинание армейского волшебника, а сам он поспешно отступил за спину куда более маститого коллеги. Егеря тоже дружно переместились с траектории готовящегося заклинания. Эльф на это никак не отреагировал, по-прежнему глядя в небо невидящим взором.

Чародей повелительно кивнул одному из своих помощников, несколько суетливо подскочившему к пленнику с изогнутым ножом в руке. Вемиш поморщился — он всегда отличался брезгливостью по отношению к виду крови. Ходили слухи, что в пыточной камере домината он наблюдает за экзекуциями сквозь особым образом зачарованное стекло, искажающее действительность так, чтобы на теле у подследственного не было видно никаких ран.

Волшебник быстро разрезал балахон на груди эльфа и отбежал в сторону. Архимаг степенно подошел к пленнику. Гомон и шум вокруг плаца немедленно стихли — люди напряженно наблюдали за происходящим, вытягивая шеи и вставая на цыпочки. Чародеи находились в более выигрышном положении: почти все они сотворили заклинания, позволявшие видеть действия архимага во всех подробностях.

Эльф постепенно приходил в себя. Выражение едва сдерживаемой боли на его лице уступило место гримасе усталости — он потратил все силы на то, чтобы выдержать пытку, и сейчас тяжело дышал, восстанавливая их. Медленно опустив голову и наткнувшись на тяжелый взгляд архимага, Перворожденный вздрогнул. В глазах волшебника он вдруг прочел нечто такое, что показалось ему гораздо более страшным, нежели все предыдущие истязания, вместе взятые.

Нежная сладость и звенящая боль, ощущение любви и предчувствие трагедии, аромат изысканных цветов и лезвия ножей на тонких запястьях…

И вот тогда Дивный закричал, тонко и безнадежно, как кричит смертельно раненная птица, сбитая в полете и падающая на стремительно вырастающую в глазах землю…

Кричит, зная, что спасения не будет…

Да, именно так! Архимаг плотоядно усмехнулся, надеясь, что зрители оценят его гримасу. Далеко же занесла тебя судьба, горный! Ты, поди, и не подозревал, что закончишь свои дни столь далеко от милых твоему сердцу подпирающих облака вершин. Что ж, я дарую тебе иную жизнь, а ты заплатишь мне за эту оказанную честь всего лишь ничтожной частью своей Силы. Ведь правда, милый? Ну, не бойся, я покажу тебе новый Путь. Нужно лишь пожелать — и перед тобой откроется поистине чудесный мир! Иди же за мной! Я так хочу, чтобы все увидели его. Вот же он, оглянись, как он прекрасен! Неужели ты пожалеешь отдать мне, Привратнику, скромную плату за возможность созерцать его, быть в нем?!. О, я и не сомневался в твоем благоразумии, и теперь благодарю тебя…

Архимаг завершил ритуал и повернулся к безвольно обвисшему телу спиной. Утерев платком перепачканный кровью рот, волшебник устало посмотрел на военачальников, не отрывавших от него полных нескрываемого ужаса взглядов. Ужаса… но и восхищения!

Прошла секунда, другая… Минута… И вдруг тишину прервал восторженный вопль тысяч глоток, приветствующих поразительное мастерство одного из величайших человеческих волшебников.

— Однако… — восхищенно выдавил из себя Павлун. Он судорожно разевал рот, но подобрать более подходящих моменту слов никак не мог. Доминус лишь тряс головой и повторял: — Однако!

Остальные военачальники и правители разразились бурными аплодисментами, быстро подхваченными всеми наблюдавшими за действиями волшебника.

— Право, не стоит, — неискренне улыбнулся краешком губ архимаг, аккуратно убирая в карман мантии безнадежно испорченный платок (ни один чародей никогда не оставит где попало даже малейшую частичку собственной крови), и небрежно помахал зрителям рукой.

— Прошу господ командиров вернуться в шатер для продолжения обсуждения. Думаю, ответы на все возникшие вопросы мне лучше давать именно там, под защитой охранных заклинаний. Не будем предоставлять эльфам возможность узнать о наших планах раньше времени!

Генералы, возбужденно переговариваясь, потянулись к палатке. Солдаты и гражданские продолжали восхищенно орать, провожая их. Архимаг вошел в шатер последним, и если б кому пришло в голову в этот миг оглянуться, он бы весьма удивился тому выражению, что исказило лицо волшебника, очень бы удивился. Но никто не решился этого сделать. И уж конечно, никому ровным счетом не было никакого дела до страшно изломанного тела, которое егеря деловито отвязали от столба, бросив на подъехавшую «мертвецкую» телегу. Угрюмый долговязый возница в потемневшей от пота рубахе прикрикнул на коня и взмахнул вожжами. Тонкая, неестественно белая, без малейшей кровинки, кисть безвольно свисала через дощатый борт, дергаясь и вздрагивая на ухабах. Длинный тонкий разрез перечеркивал кожу, но и вокруг раны не было ни малейшего намека на кровь…

Алексей был прав — этому миру оставалось уже немного.

Однако в причинах происходящего он все же ошибался…

Самым поразительным и нереальным было то, что Алексей знал: это не сон. Не сон и не наведенный на него чудовищный морок — магия вокруг была по-прежнему мертва.

Нет, происходящее было чем-то совсем иным; чем-то, чего он пока даже не мог попытаться осмыслить.

Отец между тем остановился в нескольких метрах и улыбнулся. От звуков такого знакомого голоса по коже мгновенно побежали мурашки:

— Привет, ежик, ты, как всегда, прячешься, да? А ведь большой уже мальчик… да, совсем большой. Ну, выходи, поговорим. Хотя нет, жарко здесь, давай-ка лучше я к тебе. Твоя спутница ведь уже уснула?