Боб, который в это время составлял коробки друг на друга. Эрнест находился в другом конце лавки, где старался упаковать как можно больше вещей еще в один ящик, но все слышал и лишь усмехнулся бестактной реплике Боба.

— Благодарю, что хотя бы не припомнили мне суд, — сказал Куинн. — Такое горькое разочарование.

— Для всех нас, заметьте, — тут же подхватил Боб и, подняв несколько коробок, понес их к выходу. А Сильвия подавила смешок.

— Учитывая его труды, я пропущу его язвительность мимо ушей, — сказал Куинн.

— О, он всегда язвит, и премило, — сообщила Сильвия.

— Он ходит в любимчиках у наших редактрис, не так ли?

— Вы о мисс Андерсон и мисс Хип? Уверена, что да.

— Здесь они обе чувствовали бы себя как дома, — заметил Куинн. — Удивлен, что они еще не явились проведать вас.

— Надеюсь, когда-нибудь да и проведают, но они, как я понимаю, не слишком много зарабатывают на своем журнале.

— По причине их же собственных абсурдных решений.

Например, взять вас своим поверенным?

— Если серьезно, мисс Бич, — продолжал адвокат, — я очень надеюсь, что вы не совершите тех же ошибок, какие наделали они. Вам следует держать Джойса в узде. Он, насколько я понимаю, весьма досаждает вам своими нескончаемыми правками?

— Что вы, ничего подобного. — Как приятно ей было солгать этому лощеному господину.

— А Эзра говорит другое.

— Милый Эзра, ему нравится приглядывать за мной. В каком-то смысле он мне как брат, что очень приятно, потому что у меня своих братьев нет, только сестры.

— Как мне представляется, Джойсу требуется твердая рука, чтобы не давать ему сбиваться с правильного курса. Я шепну ему пару слов.

— Вы вольны говорить ему все, что вам угодно, но только не от моего имени. Мы вполне хорошо с ним ладим, и я одобряю то, как он работает над «Улиссом». Как его издатель.

Куинн скрестил на груди руки и с высоты немалого роста посмотрел вниз на Сильвию.

— Вы говорите в точности, как Маргарет Андерсон.

Сильвия гордо выпрямилась, стараясь, чтобы ее скромная фигурка выглядела как можно внушительнее, и парировала:

— Приму ваши слова как наивысшую похвалу.

— Уверен, вы вскоре убедитесь, что Сильвия знает, что делает. — Раздался голос Эрнеста; он как раз взваливал на плечо тяжеленную коробку и немало напугал Сильвию, позабывшую, что он тоже в лавке.

— Не желаете ли прогуляться вместе с нами до нового помещения? — как ни в чем не бывало прощебетала Куинну Сильвия, ободренная так кстати подоспевшей поддержкой друга. — Полагаю, при виде него вы измените мнение к лучшему.

И он поплелся вслед за ней и Эрнестом на жгучий летний солнцепек, разглядывая соседние магазинчики. «Здесь тебе не тот Париж, к какому ты привык, — думала Сильвия, здесь не найдешь ни художественных галерей, ни изысканных ресторанов». Латинский квартал в этом смысле был ближе к Вашингтон-сквер, и Сильвия вспомнила послание Маргарет, где та писала, как Куинн называл ту часть Нью-Йорка. Писсуар.

— Гораздо лучше, — оценил Куинн более просторное помещение с новыми полками и чисто отмытыми полами, мятым носовым платком вытирая капельки пота с высокого лба.

Сильвия покачала головой и решила, что должна быть довольна хотя бы тем, что он привез недостающие страницы «Улисса». Она с трудом скрыла смех, когда Эрнест сунул Куинну коробку со словами:

— Хорошо, что у нас появилась еще одна пара крепких рук. Негоже позволять женщинам таскать тяжести, правда же, сэр?

В кассе «Шекспира и компании» осталось едва ли двадцать франков, после того как Сильвия внесла последний платеж за аренду помещения на улице Дюпюитрена и второй взнос за новый магазинчик на улице Одеон.

И как ни сгорала она от стыда, но все же набралась духу сообщить Мюсрин, что не сможет заплатить ей за эту неделю.

— Обещаю, что за следующую заплачу двойную сумму, — выдавила она.

— Я все понимаю, — ответила девушка. — Я же видела бухгалтерскую книгу.

— Спасибо, — промямлила Сильвия виновато, хотя и знала, что ничего плохого не сделала. Ну почти.

Последние недели она отказывалась от всех приглашений на вечеринки и в рестораны, зная, сколько денег пришлось бы потратить на кутежах в «Лё дом» и «Монокле». Все равно у нее едва ли нашлось бы на это время: многие часы она посвящала обустройству новой лавки. Отговорка «Я бы с удовольствием, но, к сожалению, очень занята» стала ее вечным рефреном. Доползая вечером до постели, Сильвия чувствовала, как ноют ее натруженные ноги и спина от бессчетных наклонов, подъемов и перетаскивания тяжестей.

Когда по почте пришел чек от Брайхер, жены Боба, которая путешествовала по Италии в компании Х. Д.[98], Сильвия едва не расплакалась от неловкости и благодарности. Брайхер для вида написала, что вносит плату за три экземпляра «Улисса», но сумма была непомерно огромной, а в сопроводительном письме говорилось:

Сильвия, дорогая, я куда-то подевала записку с указанием цены за экземпляр, так что, если я вам недоплатила, пожалуйста, дайте мне знать. Если же, напротив, я отправила слишком много, то не желаю слышать об этом ни слова.

Когда Боб через несколько дней заглянул в лавку, Сильвия отвела его в сторонку и прошептала:

— Спасибо.

Он ответил, не сдерживая широкую улыбку:

— Мы, издатели, должны держаться друг друга, м? Думаю, вы затеяли потрясающую штуку. И я верю в карму.

Сильвия потянулась к нему и крепко обняла, глотая грозившие вырваться наружу всхлипы. А он так же крепко прижал ее к себе.

— Дозволено ли мне порекомендовать вам брак по расчету вроде моего? Супруга с солидным трастовым фондом — сама по себе капитал, если можно так выразиться.

Сильвия только засмеялась и смахнула несколько набежавших слезинок.

— Вам, Боб, все дозволено. Вы вольны говорить все, что только захотите. — Хотя мне довелось случайно узнать, что ваш брак создает больше сложностей, чем выгод. Сильвия уже запуталась в соперничестве Боба, Брайхер и Х. Д.: они так часто менялись постелями, что это становилось уже ни на что не похоже.

— Я всегда так делаю, разве нет?

Еще больше рассмеявшись и снова обнимая его, Сильвия сказала:

— И слава богу. Уверена, ваш «Контакт эдишнс» ожидает огромный успех.

Дела у издательства, которое Боб открыл на деньги Брайхер, и правда шли очень хорошо; Уильям Карлос Уильямс уже пообещал ему свой следующий стихотворный сборник, а Хемингуэй подумывал отдать свой сборник рассказов.

Хотя большинство подписчиков на «Улисса» платили только аванс, а не всю стоимость, сердце Сильвии радовалось, когда от их местных французских и американских друзей поступали всё новые заказы, а также — неожиданно — от писателей и других видных персон из-за рубежа, в том числе от Т. С. Элиота,