— Вопрос поставлен в некорректной форме и с некорректным содержанием, — улыбнулся я, водрузив чайник на плиту. — Во-первых, не шлялся, а корпел над сценарием, поэтому и задержался у друзей. Во-вторых, я получил перевод из Свердловска, вот 50 рублей за вашего черно-белого кота. Отдашь матери.

Анюта вдруг что-то маловразумительное залепетала, попыталась отказаться от денег, но тут из прихожей раздался двойной звонок, а это значило, что незваный посетитель пришёл именно ко мне. Поэтому, не вняв возражениям соседки, я направился навстречу неизвестности открывать входную дверь.

— Хороший у тебя чай, — крякнул директор фильма Шурухт, сидя уже 10 минут в моей комнате за моим же письменным столом.

— Рецепт прост, Иосиф Фёдорович, нужно больше класть заварки, — криво усмехнулся я. — Ну, дядя Йося, что ты на меня смотришь искоса, низко голову наклоня? Баранок с пряниками к чаю не припасено. Слушаю тебя очень внимательно, а то у меня со временем напряжёнка, нужно срочно заканчивать сценарную заявку для одной крупной и центральной киностудии.

— Да? — удивлённо вскинул брови Шурухт и потянулся к тетради, однако моя боксёрская реакция не позволила дяде Йосе даже пальчиком прикоснуться к священным письменам, которые моментально оказались в моих руках. — Интересно, — снова крякнул он, — тут дело такое, как бы это лучше сказать… в общем, дело дрянь.

— Дело дрянь — это когда третья мировая война, — возразил я. — Короче, Иосиф Фёдорович, к чему вы клоните, я что-то не догоняю?

— Выходи завтра на работу, без тебя завал, — наконец выдавил из себя директор фильма. — У Лёни Быкова после худсовета на нервной почве какие-то проблемы с желудком начались, и он сейчас в больнице. Нужно план съёмок и смету составлять, а Любочка в этих вопросах некомпетентна. Главный оператор Василич тоже самоустранился, говорит, что согласовывать разные актёрские съёмочные графики не намерен. Не его это, видите ли, прерогатива! Я сам было попытался разобраться, но всё мимо, я эти вопросы не тяну. Выйди на работу, прошу как родного.

— В качестве кого? — заинтересовался я.

— В качестве кого? — пожал плечами дядя Йося. — Пока никого. Я попытался тебя впихнуть простым техником или осветителем, но в отделе кадров заупрямились. Тебе, кстати, за трудовой книжкой надо зайти.

— Хрен с ней с книжкой. Вы мне лучше ответьте, гражданин Шурухт, а мироед Ротшильд случайно не ваш дальний родственник по материнской линии? — от возмущения я просто подскочил со стула. — Приблизительный бюджет «Зайчика» — 200 тысяч рублей, предполагаемый минимальный доход — 10 миллионов. Почему при рентабельности больше тысячи процентов я должен вкалывать за бесплатно? Если невпихуемое не впихивается, то не надо мучить сами знаете что! — рявкнул я.

— А ты на меня не очень-то ругайся, — дядя Йося тоже встал со стула. — Я и сам разные слова знаю. Значит так, завтра я тебе сделаю временный пропуск, как курьеру газеты «Ленинградская правда». Если встретит тебя в коридоре директор, скажешь, что принёс письма от любителей кино. А через месяц я тебя восстановлю обратно в должности ассистента режиссёра. Илья Николаевич — мужик отходчивый. Но это ещё не всё. Я общею, что твоё имя появится в списках сценаристов нашей кинокомедии, а это очень хорошие деньги, так как сценаристы получают роялти с продаж.

Я сделал задумчиво и одухотворённое лицо, многозначительно посмотрел куда-то вдаль и, постукивая себя ладонями по груди и коленям, запел:

Валенки, валенки — не подшиты, стареньки!

Будут роялти платить — буду в новеньких ходить!

Оп, оп, оп, оп, на-на-на-на-на!

— Клоун, — недовольно пробурчал директор фильма Шурухт.

— Люба, возьми карандаш и рисуй на листе ватмана квадраты 4 на 4 сантиметра в один длинный ряд, — скомандовал я нашей ассистентке режиссёра, разложив на столе рабочего кабинета временно заболевшего Леонида Быкова сценарий «Зайчика». — Ватман разверни по вертикали, это горизонталь, — возмутился я, когда Любочка уложила бумажный лист длинной стороной к себе.

— Сама знаю, — заворчала девушка и, перевернув ватман, стала рисовать квадраты в одну строку.

— Я всё понимаю, у нас сегодня первый день лета — понедельник 1 июня, и хочется вместо душной работы, посидеть в уличном кафе на берегу Невы, поесть мороженое и сходить в кино, — разозлился я. — Но пожалуйста, соберись! Я тебя прошу квадраты рисовать в ряд, а не в строку! Сверху вниз по самому по краю.

— Зачем это? — вдруг упёрлась моя помощница, именно так распорядился Шурухт, перед тем как исчезнуть по своим делам в неизвестном направлении.

— Сейчас в каждом квадратике напишем название сцены и то, в какой локации она снимается, — терпеливо и занудно начал объяснять я. — После чего напротив каждого квадрата обозначим какая нужна техника, какие люди задействованы и самое главное напишем фамилии проблемных актёров.

— А у нас все актёры хорошие, — ещё сильнее обиделась Любочка.

— А я не сказал плохих, — буркнул я, почувствовав, что ещё немного и взорвусь. — Проблемный актёр — это тот, у которого сложный график съёмок. Например, Георгий Вицин в этом году работает сразу в восьми картинах, дядя Лёша Смирнов в семи, Сергей Николаевич Филиппов в трёх, Игорь Борисович Дмитриев в двух, Роман Сергеевич Филиппов в двух. Ещё Эдуард Хиль должен у нас мелькнуть в эпизоде, а у него свой график гастролей.

— Какой Роман Филиппов? И зачем нам певец Хиль?

— Роман Филиппов — это здоровяк, который сыграл Васю в «Девчатах», — прошипел я. — Нам этот «Никола Питерский» понадобится для придания большей комичности пьесы про графа Нулина. А Хиль в следующем году поедет на международный фестиваль в Сопот. Его эпизод — это дополнительная реклама нашей кинокомедии. Люба, умоляю тебя, рисуй квадратики!

— Подумаешь, какой командир, — забухтела ассистентка режиссёра и, насупившись, стала молча рисовать требуемые квадраты.

А я, наконец, сам спокойно углубился в сценарий. В принципе и без разрисовки листа ватмана было очевидно,