Лёвы от этого внутри всё перевернулось! Он чуть поджал губы, маскируя чувства за небрежной улыбкой. — Каталась я на лыжах всё детство: в поле да по лесу. Лыжи и лыжи. — пожимает плечами. — Хотя вам, городским, видать, такое в диковинку.

— Мы в детстве тоже на физкультуре катались на лыжах, но поверь, ты говоришь о несравнимых вещах! — добавил Серёжа, покосившись на Леонор и демонстративно отступивший от той ещё на шажок!

Детский сад!

Он что, от неё бегает, как Степан от меня по первости?

— Валя, решайся уже, — подбадривает, наконец, Макс, и эта короткая фраза добивает подругу на почти согласие. По глазам, так она уже готова забраться в кабинку.

Что с неё взять? Помню, как она мне про первую свою поездку в лифте рассказывала. Страха натерпелась, бедняжка. И это без шуток, на полном серьёзе. Ну впечатлительная она у нас. Как была в детстве такой, так и осталась, как ни старалась я из неё это выжить. Уж и в игры с ней на смелость играла и в сарае связанной оставляла, и ведь, казалось, получилось! А, нет! Страх высоты остался. У нас в деревне-то самое высокое, что есть, это дерево да крыши, с которых легко спрыгнуть можно.

— Говорите, наверху только на этих штуках можно передвигаться? — опасливо смотрит Валя на удаляющуюся от нас кабинку.

— Ты разве не знала, куда ехала? — посмеивается Степан над Валей, по-хозяйски демонстративно обнимая меня перед Лёвой. Я дарю Степану «обворожительную» улыбку и даже думаю скинуть руку. Нечего как собственнику себя вести! Но здесь ветер, и так стоять теплее. Пусть польза с мужика будет.

Валя делает шаг к кабинке и замирает. Вцепившись в руку Макса, оглядывается на нас. Такой беспомощный вид, будто её на казнь ведут. А губки-то как в решительности поджала, а в глазах страх! На передовую девка идёт! Нет, ну, смех и грех!

— Подруга, я тебе, как цыганка, говорю, доверху живая доедешь! — меня начинает душить насильно сдерживаемый смех.

— А вниз? — интересуется Валя.

— Ну, а вниз только дурак с горы не скатится, — уже откровенно хохочу и, теряя терпение, освобождаюсь из Степашкиных объятий. В два шага оказываюсь возле подруги и, не обращая внимания на Макса, упираюсь руками в её спину и подталкиваю к очередной подъезжающей кабинке!

Сколько на ветру стоять можно! Уже бы подняться быстрее, в домик заселиться и вещи потеплее на себя натянуть!

Однако, зря я Макса в расчёт не взяла. Валька в него и вцепилась. А двоих мне мирным путём не сдвинуть.

— Залезай уже, а то стоим здесь, толпу создаём. Людям тоже ехать надо, — бью по слабости. Для Вальки не создавать другим неудобств — это святое. Вижу, что уже почти решимости набралась.

Смотрю на наших. Все по парам. А я снова остаюсь в окружении двоих мужчин, так как Судьбинушка с Лёвой подошли ко мне ближе.

Лёва, похоже, заметил, что я подмёрзла и, чуть меня развернув, своей спиной прикрыл меня от ветра.

— Валюшка, чтобы ты не боялась, я сяду рядом с тобой! — выдаёт, видимо, потерявший терпение Сергей, и, протискиваясь между ней и Максом, успевает схватить её за руку. Первым запрыгивает в кабинку, притягивая Валю к себе. — Макс, падай напротив. — Командует.

На свою Леонор Сергей даже не взглянул, но она и не особо расстроилась, молча залезла и села рядом с Максом.

Мы с Лёвой и Степаном запрыгнули в следующую кабинку. Степан оказался напротив.

Вид потрясающий и ощущение полёта непередаваемое!

Наверху раскинулся целый городок с гостиницами и многочисленными магазинчиками.

— Сейчас быстро размещаемся и на склон! — командует Лёва, стоило нам высадиться.

— А посидеть? — с надеждой спрашивает немного бледная Валька.

— А посидеть будет после лыж. Обедали мы недавно. Есть кто голодный? — обращается к нам Сергей, и мы дружно отвечаем, что таковых не имеется.

Да я сутки ради такого могу не есть! Мне бы побыстрее здесь всё осмотреть! Я-то впервые на курорте! И по горам я всю жизнь мечтала полазить. Они всегда мне необычайно загадочными казались. Жаль, здесь пещер нет. Я у Лёвы на канатной дороге справилась.

— Пока катаемся, в домике накроют на стол. Я распорядился, — это уже Лёва, и больше мне, чем Вале.

Для катания мы разделились на группы. Среди девочек почти все были новичками, к нам затесались Максим и Мирон, которые со Светкой добрались сюда первыми. Степан, немного помявшись, тоже перешёл в нашу группу новичков и встал рядом со Мной, а вот Лёва выбрал крутой склон, а не наше с Валькой общество.

А вот Судьбинушке я была благодарна. Вставать на лыжи лучше рядом с опытным человеком, — это мне по пути сюда объяснили, попросив, чтобы я не сигала со склона, не выслушав инструкций.

Лёва предложил для начала склон попроще, ну, это для них, кто уже катался.

— Леонор, Ты уверена, что лыжи? Может, тебе будет комфортнее на сноуборде? — интересуется Сергей, которого вдруг пробило на заботу. Судьбинушка рядом со мной чуть слышно хмыкнул.

Ой, на себя бы посмотрел! Стоит нам оказаться наедине, и у него крышу сносит! Вот и сейчас, даже в домике толком комнату осмотреть не дал. Набросился, как с голодухи. Еле отбилась!

— Хочу попробовать именно лыжи, — тем временем замечает Лена. Валька упорно её так зовёт, и, смотрю, Леонор это нравится.

— Тогда, ладно, — Серёга снова «задрал нос» и отвернулся от жены.

Так и хочется по лбу треснуть! Причём обоих!

«Так подойди да тресни. Кто тебя остановит?» — проснулся домовёнок.

«Явился, не запылился!»

«Я ж тебе ещё в самолёте сказал, что катание на лыжах я уж точно не пропущу!»

«Значит, как катание и самолёты, ты тут как тут! А как мои проблемы с поступлением решать, тебя нет!»

«Сама же прогнала тогда, чего ноешь?»

«Откуда было знать, что ты и вправду на несколько месяцев свинтишь?»

«Кукуха-то твоя, цыганка! Пора бы с ней разобраться», — ворчит домовёнок.

«Ну, спасибо…»

«Да всегда запожалуйста! Чур, на лыжах я рулю!»

«Я тебе дам!»

«Так и я и прошу, дай!»

— Моди, ты не замёрзла? У тебя губы до синевы сжаты, — заботливо спрашивает Судьбинушка.

«Заботится, как же!» — ехидный голос домовёнка.

Степан прижимает меня к себе и накрывает мои губы поцелуем.

«Фу! Не хочу с ним лизаться! Убери его от меня!» — истерит домовёнок! — «Я на лыжах кататься пришёл!»

«Отвали!»

«Это ты своему Судьбинушке скажи. Без кислорода тебя оставил, а задыхаюсь я!»

«Потухни».

«Я бы с радостью. Думаешь, мне в удовольствие потуги твоего белобрысого наблюдать».

— Нет! Всё! Отвалили