Спускаясь со скалы, титанида ступала вперед передними ногами, балансируя при этом руками. Она проворно, словно танцуя, перебирала ногами по небольшой лавине камней, образованной ею во время спуска. Через мгновение она уже рысью приближалась к ним. При этом раздавался знакомый стук копыт о камни.

Титанида была на тридцать сантиметров выше Сирокко. Когда титанида подошла поближе, Сирокко мимо воли отступила на шаг назад. За свою жизнь она редко встречала женщин выше себя ростом, но это женоподобное существо возвышалось над ней как игрок профессиональной сборной по баскетболу. Вблизи она смотрелась еще более чужеродной именно из-за того, что отдельные части ее тела были совсем как у человека.

Серия красных, оранжевых и голубых полос, покрывающих большую часть лица и груди титаниды оказались не естественными, как вначале подумала Сирокко, а нарисованными. Четыре полосы украшали ее живот прямо над тем местом, где должен быть пупок.

У нее было довольно широкое лицо, нос и рот соответствовали этому лицу. Глаза у титаниды были огромные и широко расставлены. Радужка была ярко-желтая, на ней радиально вокруг большого зрачка располагались зеленые полоски.

Глаза были настолько изумительные, что Сирокко почти не замечала большинство нечеловеческих черт ее лица. Она подумала, что это похоже на то, как если бы два удивительных цветка были спрятаны у ушей титаниды, которые потом сами собой превратились в глаза. Остроконечные уши венчали ее голову.

— Меня звать До Диез… — пропела титанида. На самом деле это была серия музыкальных нот в музыкальном ключе до диез.

— Что она сказала? — шепотом спросила Габи.

— Она сказала, что ее звать… — Сирокко пропела ее имя, и титанида при этом насторожила уши.

— Я это не выговорю, — протестующе сказала Габи.

— Называй ее просто До Диез. Можешь ты помолчать и дать мне возможность поговорить с ней? — Сирокко опять повернулась к титаниде.

— Меня звать Сирокко, или капитан Джонс, — пропела она. — А это мой друг Габи.

Уши титаниды опустилась к ее плечам, Сирокко едва заметно улыбнулась. Выражение лица титаниды не менялось, но ее уши были красноречивее всяких слов.

— Просто «шиир-о-ко-ка-пи-тан-жонс»? — на свой манер изменила она монотонное пение Сирокко. Когда титанида вздыхала, ее ноздри с силой расширялись, но грудь при этом оставалась неподвижной.

— Это очень длинное имя, но не лишено серьезности, прошу извинить меня. Вы что, такой безрадостный народ, что называете себя такими именами?

— Мы не сами выбираем себе имена, их выбирают для нас, — пропела в ответ Сирокко, чувствуя непонятное смущение. Ее имя и в самом деле звучало скучно по сравнению с весело пропетым именем титаниды.

— Наша речь отличается от вашей, она не такая певучая.

До Диез улыбнулась, и это была совершенно человеческая улыбка.

— Ты разговариваешь голосом тонким, как тростник, но ты нравишься мне. Если ты не против, я хотела бы пригласить тебя к нам домой.

— Мы бы с радостью приняли твое приглашение, но один из нас ранен. Нам необходима помощь.

— Кто из вас? — вопросительно пропела титанида, уши ее при этом тревожно затрепетали.

— Это не я и не Габи, а третий из нас. У него сломана кость ноги.

Во время разговора Сирокко заметила, что язык титаниды включает женские и мужские местоимения. Фрагменты песенного языка включали понятия матери мужского и женского рода, в голове Сирокко мелькали даже менее похожие понятия.

— Сломана кость ноги, — пропела До Диез, уши ее при этом произвели сложные движения как при сигнализации флажками. — Если я не ошибаюсь, это довольно серьезно для таких людей как вы, не имеющих запасных ног. — Она подняла свой посох и коротко пропела в небольшой выступ на его конце.

У Габи от удивления округлились глаза.

— У них есть радио? Роки, объясни мне, что происходит?

— Она сказала, что позвала доктора, и что у меня скучное имя.

— Билл нуждается в докторе, но это должен быть настоящий врач.

— Ты думаешь, я не знаю этого? — сердито прошипела в ответ Сирокко. Но, черт побери, Билл выглядит слишком плохо. Если даже у этого доктора нет ничего, кроме пилюль для лошадей, то хуже Биллу от того что он осмотрит не будет.

— Что у вас за речь? У вас респираторное расстройство? — спросила До Диез.

— Нет, мы таким образом разговариваем. Я…

— Пожалуйста, простите меня. Моя мама говорит, что я должна учиться тактичности. Я просто… — Она пропела мелодию, которую Сирокко не сумела перевести, конец фразы был: есть многое, чему надо учиться, чего невозможно получить в утробном развитии.

— Я понимаю, — пропела в ответ Сирокко, хотя поняла она далеко не все. — Мы должны казаться странными тебе. А ты, конечно, в свою очередь, нам.

— Я? — Тональность ее песни выдала, что эта мысль была для нее новостью.

— Для тех, кто никогда не видел ничего похожего.

— Должно быть, ты права. Но если вы никогда не видели титанид, то откуда вы пришли на великое колесо мира?

Сирокко запуталась из-за того, что ее сознание наверно перевело песню До Диез. Это произошло тогда, когда она услышала ноту «откуда» которую она восприняла как синоним двухнотного слова, которое До Диез употребляла как выражение вежливости, используемое в обращение более молодых к более старшим.

— Совсем не из колеса. За стенами этого мира есть еще больший мир, который ты не можешь видеть…

— О, вы с Земли !

Она не сказала слово Земля, также, как и не называла себя титанидой. Но связь этого слова с третьей планетой от солнца поразила Сирокко как никогда в жизни. Поза До Диез менялась по мере изменения темы разговора — она то следовала за Сирокко, то выступала перед Сирокко с менторской речью. Она заметно оживилась, и будь ее уши немного пошире, она бы уже взлетела в воздух.

— Я смущена, — пропела она. — Я думала, что Земля, это выдумка для подростков, болтовня около бивачного костра. И я думала, что Земляне такие же, как титаниды.

Сирокко снова прислушалась к последнему слову, задаваясь вопросом, не следует ли его перевести как «люди». Как в выражении «вы люди, вы варвары». Но шовинистического подтекста здесь не было. Она разговаривала как один из многих видов живых существ Геи.

— Мы впервые попали сюда, — пропела Сирокко. — Я удивлена, что вы знаете о нас, в то время, как мы до настоящего момента ничего не знали о вас.

— Вы не пели о наших великих делах, как мы пели о ваших?

— Боюсь, что нет.

До Диез оглянулась через плечо. На вершине утеса стояла другая титанида. Она была похожа на До Диез, хотя с некоторыми тревожащими отличиями.