мне терять было нечего. Проработав в гальванике всего года три, по семейным обстоятельствам я уволился оттуда. И встретился с Зинаидой много лет спустя. В момент нашей встречи у нее из глаз потекли слезы. Я лишь тогда поверил в искренность ее чувств ко мне. И был поражен этому. Обычно безответно влюбленные женщины начинают мстить мужчинам. Сплетничать про них и всячески вредить им. Но Зинаида (теперь уже Константиновна) в моем сердце осталась незапятнанной, как верный друг.

Я часто вспоминаю ее стихотворение, написанное еще в гальванике:

Все окна залиты светом,

Таинственным светом луны.

О, как я обижена светом…

Глаза мои слез полны.

И грудь разрывает на части

От прожитого всего.

Уже ль не увижу я счастья,

Как видят другие его?

P.S. Родись она в интеллигентной семье, была бы, вероятно, хорошим поэтом. Но не надо забывать, что нами всеми руководит судьба.

3 сентября 2002 г.

«В час моего рождения…»

Вот мои стихи:

В час моего рождения,

Лишь свет увидев, я

Воскликнул в изумлении:

«Дай руку, жизнь, моя!»

С необычайной силой

Младенческую кровь

Во мне воспламенили

Надежда и Любовь.

Передо мной открылись

Земля и Небеса.

И я, как в Божью милость,

Поверил в чудеса.

В стремлении высоком,

С волненьем, не дыша,

Под материнским оком

Я сделал первый шаг.

И, словно в доброй сказке,

Лик солнца засиял.

С доверием и с ласкою

Господь мне лиру дал.

Надеждой окрыленный,

Живу в родном краю.

И до сих пор влюбленный

О Родине пою.

Пусть в синеве играя,

Дни юности моей

Мечтою улетают

На крыльях журавлей.

Но в горе и в веселье

С самозабвеньем я

Кричу, как в час рожденья:

«Дай руку, жизнь моя!».

1972 г.

Родина

Чувства переполнены восторгом.

Умолчать? О, нет, не в силах я.

Как растет и крепнет с каждым годом

Родина любимая моя!

Родина. Какое это слово!

Сколько славы, силы сколько в нем!

И мечтает человек о новом

Счастье светлом, будущем своем.

Родина! Не мне ль тобой гордиться!

Вырастила ты таких сынов,

Что сегодня улетают птицей

Ввысь на много миль от облаков.

Знаю, нам доступно все на свете,

Многое покажем в этот век.

Верю я, что на любой планете

След оставит русский человек.

Он и на полях, и на заводах

Трудится не покладая рук.

И на благо своего народа.

Человек — товарищ, брат и друг.

Родина — земля моя родная!

Не могу, чтоб не воспеть тебя.

Так расти и крепни, процветая,

Родина любимая моя.

Поле за окном

Теперь я живу в поселке Селекция. В пятидесяти метрах напротив нашего пятиэтажного дома раскинулось настоящее сельское поле, с четырех сторон окаймленное березовыми посадками. Наша семья проживает на четвертом этаже, и нам из окон доставляет радость наблюдать в течение круглого года всю красоту меняющейся картины.

К концу марта на поле только что начинают виднеться проталины с зеленью озимых, а над ними уже вовсю раздаются веселые голоса прилетевших из далеких стран жаворонков. На небе их не видать. Лишь слышатся переливчатые звоны. Где-то невдалеке горланят грачи. Березы стоят в раздумьи. В них уже бродит сок. Скоро будут набухать почки. А к середине мая распустится сплошь изумрудная листва. Дети начнут гоняться за майскими жуками.

На этом поле каждый год селяне засевают разные культуры: то овес, то пшеницу, то рожь. Летом поле из-за густой листвы березовых посадок, одна сторона которых проходит почти под нашими окнами, трудно проглядывается, зато слышно, как на нем и ночью, и днем кричат перепела и коростели. Эти птицы прилетают к нам в начале июня, когда подрастают озимые и луговая трава — их среда обитания. Но в середине августа их уже не слыхать.

Августовскими вечерами, когда созревают зерновые, на небосклоне можно видеть игру зарниц. В прошлом году, 31 августа, мы с женой долго наблюдали их частые вспышки из-за небольшого облака, висевшего над нашим полем. После каждой вспышки у края светлого облака на небе оставался зигзагообразный темно-синий след, похожий на молнию. Естественно, ударов грома не было слышно. Первый раз в жизни пришлось так близко наблюдать за этим загадочным явлением. И испытывать очарование от тайн природы.

А на краю поля в эту пору нередко слышишь шорохи. Это среди колосьев разгуливают ежи. Я всегда переживаю за них, поскольку не сегодня-завтра заслышится рокот комбайнов. Затем начнется пахота. Как бы машины не раздавили их.

После вспашки земля отдыхает. В небе слышны крики гусей, улетающих в чужие края. Грачи сбиваются в большие стаи и тоже покидают нас. На березах появляется желтизна. В воздухе летают белые нити паутины. К концу октября ведренные дни кончаются. Начинается осеннее ненастье. Березы становятся мрачными. Вскоре выпадает снег. Зима вступает в свои права. Мороз крепчает. За окном появляются старые друзья: синицы и воробьи. Я для них каждую зиму на подоконнике прилаживаю кормушку.

В морозные дни верхушки берез покрываются инеем. И когда взойдет солнце, иней начинает сверкать волшебными искрами. К середине зимы на поле образуется толстый слой снега. После снежных бурь кругом царят тишина и покой.

Братья наши меньшие

С детских лет я полюбил собак. Когда жил в деревне, всегда их держал. Бывало, мать подоит корову и нальет нам, детям, молока, то я не сам его пил, а собакам скармливал. Всегда им давал громкие имена: Легенда, Сатурн.

В юности я был слишком доверчив. А говорят, какой хозяин — такая и собака. Как-то один пьяный сосед задумал к нам забраться в дом белым днем — чего-то у нас подглядел. Поскольку с улицы лезть было небезопасно, он решил вырыть за двором ров. А Легенда как раз во дворе была на цепи, в том же самом месте. И вместо того, чтобы залаять на вора или хотя бы зарычать, она… стала ему помогать лапами рыть яму со двора. Видимо, так соскучилась сидеть на цепи, что стало интересно хоть чем-нибудь развлечься.