Ламия хотела улыбнуться, но не смогла. Я почувствовал, как гулко стукнуло ее сердце, но следующего удара не последовало. Голова Лии безжизненно откинулась назад.

Не знаю, сколько я просидел, сжимая ее безжизненное тело. Из этого состояния меня вывел голос Нестора:

— Господин! Очнитесь. Вам нужна помощь!

— Я справлюсь, Нестор. Как он?

Я аккуратно положил голову Лии на пол, встал и посмотрел на сына.

— Уснул. Извините, но там, в Малом зале, я не успел рассказать вам еще одну важную новость. Неприятную, но очень важную.

Я горько и несколько нервно ухмыльнулся, оглядев комнату, ставшую полем грандиозной драки:

— Пожалуй, сегодня меня уже ничто не удивит. Что за новость?

— Клан Фтеротос объявил нам войну. Их посланник прибыл утром и вручил ноту.

Наверное, что-то такое отразилось в моем лице, что Нестор едва заметно отшатнулся, но тут же справился с собой.

— Надеюсь, вы насадили его голову на кол?

«Он хотел убить моего сына!»

— Извините, господин… Это же посланник. Их принято щадить. Если бы я знал ваше желание…

— Забудь. Фтеротос — это который клан Воздуха?

— Именно так, господин.

В голове вновь прозвучал голос погибшего Феодора.

— Никто не знает, откуда они взялись, но, судя по именам, у них явно есть восточные корни.

— А что необычного в их именах?

— В Элладе не особо в ходу имена Джамал и Азиза. Так что в их крови явно есть восточная примесь.

— Объявили войну, говоришь? Отлично! С радостью потолкую с их лидером при встрече! Но сначала — я должен ее похоронить. Со всеми возможными почестями.

— Я все устрою, господин.

И только сейчас до меня дошло, что Нестор не должен ничего знать ни о Лие, ни о сыне. Начальник тайной канцелярии, что с него взять…

* * *

Дорогу до Капитолия Марекит запомнил очень плохо. Когда горячка боя схлынула, боль в истерзанном теле в полной мере дала о себе знать, набросившись с жадностью оголодавшего нищего. Он едва переставлял ноги, опираясь на плечо Фелиции, и смутно понимал, где находится.

Запомнил только, как его положили на стол и чей-то властный голос приказал:

— Не шевелись!

Перед глазами появились сияющие мягким белым светом грубые ладони. Они приблизились вплотную — и боль начала постепенно отступать, вместе со срастающейся печенью и ребрами.

— Ты едва успела. Еще пара минут — и он бы отправился к предкам. Дело сделано?

— Да, отец. Но ты должен меня выслушать. Я стала свидетельницей эпохальных событий.

— Позже. Как ему удалось?

— Говорит, что ему помогла Умертвь. Врет, наверное.

— Я бы не зарекался. Высший демон смерти любит общаться со смертными и вмешиваться в их дела. Не думаю, что обитатели иных планов в восторге от возвращения Прометея.

Очередное ребро с мерзким чавкающим звуком срослось и Марекит охнул от невыносимой боли. Несколько секунд его разум сопротивлялся, но затем все же канул в забытье.

Открыв глаза, Марекит несколько секунд пытался сообразить, где находится и отчего его не покидает ощущение, что мир вокруг плавно покачивается. Словно… Словно в такт волнам!

Резко сев, некромант огляделся. Так и есть. Узкое помещение, в котором едва поместился покосившийся деревянный комод и грубая кровать, очень напоминало каюту. Маленькую, душную каюту. Вспомнив, что последний раз он балансировал на грани жизни и смерти, колдун осмотрел себя, а затем, не доверяя глазам, ощупал грудь. Никаких повязок. Лишь здоровая плоть и кости. Одежда чужая, но сидит так, словно мерки снимали.

Откуда-то сверху, возле ведущих наверх деревянных ступеней, раздались легкие шаги и Марекит на всякий случай призвал дымчатый череп, готовый ринуться на врага. Однако на лестнице сначала показались стройные, затянутые в кожаные бриджи, ноги, а затем в каюту спустилась Фелиция.

— Очнулся? Долго же ты решил проваляться. Мы уже почти приплыли.

Дочь Бенедикта заметила сереющий в руке Марекита череп, но ничего не сказала, лишь иронично изогнула бровь. Некромант развеял заклинание и спросил:

— Куда приплыли?

Вернее, попытался спросить. В горле пересохло настолько, что вместо слов в каюте раздалось едва слышное сипение, словно из пробитых кузнечных мехов. Поискав глазами воду, некромант увидел пузатый кувшин и глиняную кружку с отбитым краем. Не раздумывая, подхватил кувшин, понюхал содержимое, налил полную кружку подозрительно пахнущей воды и припал кубами. Кадык заходил ходуном, пока некромант с жадностью утолял жажду, чувствуя, как живительная влага смачивает вконец пересохшее горло.

— Куда приплыли? — повторил он вопрос нормальным голосом.

— Ты совсем ничего не помнишь, колдун? Ну хотя бы уговор с моим отцом врезался в твою память?

— Я помогаю вам избавиться от статуи. Клан Енисис помогает победить лича.

— Все правильно. Свою часть сделки ты выполнил, а мой клан чтит договоры. Мы плывем в Карфаген.

При упоминании родного города сердце Марекита забилось чаще. Он выполнил поручение! Заручился поддержкой извечных врагов и теперь с их помощью спасет свой клан! Во т только…

— Мы плывем? Кто еще из твоего клана с нами?

В глазах Фелиции плясали искорки веселья:

— Только я. Ты ведь справился о статуей в одиночку? Вот и мой клан отправил одного человека вам на помощь. По-моему, все честно.

Марекит едва сдержался, чтобы не поморщиться. Орест явно рассчитывал не на такую помощь. Впрочем, как говорят далеко на северо-востоке — на безрыбье и рак — рыба. Глупо отказываться от достигнутого.

— Что, не веришь в мои способности, колдун?

— В определенных областях — очень даже верю. Но лич силен. Очень силен. Не хочу тебя обидеть, но сомневаюсь, что твоих умений хватит, чтобы справиться с ним.

— Тут видишь какое дело. Пока не попробуешь — не узнаешь. Выше нос, колдун! Капитан говорит, что нам осталось примерно полдня пути. Так что скоро ты увидишь свою Бирсу. Если от нее, конечно, еще что-то осталось.

С этими словами Фелиция поднялась наверх, изящно покачивая бедрами. И, глядя ей вслед, Марекит против воли отметил, что некрасивой дочери Бенедикта есть чем похвастаться и кроме губ.

Порт Карфагена показался на горизонте часа через четыре. Сначала из за линии моря вынырнул величественный маяк. Конечно, не такой огромный, как в Александрии, но все же внушающий уважение. А затем из объятий моря вынырнули причалы и невысокие прибрежные здания, среди которых выделялось разве что Адмиралтейство. Некромант, достаточно окрепший и с детства не страдающий морской болезнью, встретил очертания родного города, стоя на носу корабля. Вдохнул соленый морской воздух и подивился сам себе — сколь сильна оказалась радость от близости родных стен.

Впрочем, чем ближе корабль подбегал к причалам,