Анжела вскрикнула, перевела дыхание и хотела мне что-то сказать ободряюще – я почувствовал это по ее эмоциям. Не успела – ее глаза вдруг полыхнули и раздался негромкий, словно хлопок петарды, взрыв. Пронзительно крикнув, вскидывая руки к заливаемому кровью лицу, Шиманская покатилась по полу словно стараясь убежать прочь от невыносимой боли. Выгнувшись дугой, Анжела истошно завизжала, полностью потеряв на собой контроль. Но даже сквозь ее вопль я услышал звуки приближающихся сирен.

Сам я не сдержался и громко, в голос выругался, не справившись с всколыхнувшейся волной раздражения, смешанного с отчаянной злостью. Сразу после моего восклицания Анжела прекратила визжать и сквозь стон издала нечто, похожее на полувсхлип. Она услышала мой возглас, и все прекрасно поняла.

Я сейчас в центре Западного района, напичканного камерами слежения и огражденном от всего мира стеной с многочисленными КПП. Рядом со мной ослепшая, приговоренная российской спецслужбой или своим собственным начальством к смерти сержант местной патрульной полиции.

Спешащий сюда ближайший экипаж максимум полуминутной зоне прибытия, а через три минуты их тут будет десяток и вокруг дома станет очень тесно от вооруженных полицейских. Анжела это все ясно осознала. Как и то, что самый логичный и рациональный для меня сейчас выход – бросить ее и уходить в одиночку.

Шиманская мне никто. Да, Олег ее знал, но не слишком близко, общаясь даже без особой приязни. Сам я в прошлый свой приезд в протекторат вписал ее в план как второго человека в своей команде. Я планировал опустить ее на самое дно, а после оттуда забрать – для гарантии ее личной верности. Да, у меня были перед ней – вернее, перед сами собой, моральные обязательства, потому что я ради собственной выгоды сдал Анжелу Халиду. И от этого поступка все же испытывал ответственность за ее дальнейшую судьбу. Но сейчас я уже два раза спас ее от смерти, и скорее всего не могу спасти в третий.

Самый лучший и рациональный сейчас вариант, это один плотный удар в основании шеи лежащий ничком женщины, и скорее уходить отсюда в одиночку, пока не стало слишком поздно.

Думал я об этом, срывая кровати совсем недавно застеленную простынь. Резким движением надорвал ткань, оторвав от нее широкую полосу.

- Сядь! – коротко рявкнул я, быстро поднимая Шиманскую на колени. – Руки!

Болезненно и как-то по-детски беззащитно-отчаянно застонав, Анжела отняла от окровавленного лица руки. Стараясь не глядеть в красные провалы глазниц, я замотал ей голову полосой ткани, и очередным рывком, пусть и плавным, поднял ее на ноги.

Пока бинтовал Шиманскую, на периферии зрения нашел синюю иконку меню и зацепился за нее взглядом. Когда пиктограмма засветилась, в дополненной реальности хлопнул по ней ладонью, заказывая помощь друга. Сразу почувствовал щекотку наушника, тоненькое щупальце которого отделилось от дужки очков заползая в ухо. Смахнув появившееся перед глазами меню вызова, я подхватил с пола остатки простыни, прижимая и обматывая концами тканевый комок к ране на запястье Анжелы.

- Где машина? – коротко спросил Шиманскую, которая перестала кричать и сейчас тихонько поскуливала от боли.

- Агтуг Сег-геевич? – послышался в ухе хриплый голос Фридмана. Судя по всему, он спал и мой запрос его разбудил.

- Двор, пятое место, - одновременно с юристом произнесла Шиманская.

- Пошли, пошли, - толчком отправил я Анжелу вперед. И отпустил на миг, чтобы засунуть пистолет Войцеха за ремень, который – о дивный новый мир, сразу подстроился ослабившимся натяжением, и не давя на живот, и штаны удерживая.

Потерявшая опору в виде моей руки Анжела осторожно шагала к двери. Я же еще подхватил с пола компактный пистолет-пулемет одного из убитых бойцов спецотряда. Оружие полицейских тоже отслеживается, но все и так знают, что мы здесь, а нам до машины Анжелы как-то надо добраться.

Сирены слышались уже близко. Одна из машин, судя по звуку, затормозила перед дверью подъезда на улице. А это значит, что путем Войцеха через балкон нам уходить точно не вариант. Подбежав к Анжеле, схватил ее за плечо и потащил ко входной двери.

Выскочив из квартиры, осмотрелся. Лестница в доме широкая и просторная, вход сквозной – и на улицу, и во двор. Вот только туда нам уже не спуститься – грохнули двери, и в тишине спящего дома зазвучали гулкие звуки шагов. Полиция протектората – сразу понятно. Даже мои подержанные ботинки городского охотника гасят звуки, как не пытайся топать по полу, а эти парни шумят как стадо лосей.

Не целясь, выпустил короткую очередь вниз, в лестничный пролет, заставив патрульных притормозить. Резким ударом сбил ручку ближайшей двери – массивную, с круглым набалдашником в виде головы льва.

- Fire in the hole! – пронзительно заорал я, с силой запуская отбитую ручку вниз по лестнице.

Меня всегда отстраненно интересовало, почему восклицание «огонь в дыре» на английском означает предупреждение о скором взрыве гранаты. И только когда я кинул массивную ручку вниз, подумал о том, что в этом мире об этом могут предупреждать по-человечески.

Не знаю, или здесь также был в порядке вещей подобный крик-предупреждение, либо патрульные просто среагировали на прыгающую по ступеням металлическую болванку, но несколько секунд нам я выиграл. Выпустив короткую очередь в витражное окно рядом, крепко приобнял Анжелу за талию. Он почти на голову меня выше, так что со стороны наши объятия, наверное, выглядели не очень убедительно.

- Держись! – негромко произнес я.

«Не, ну какой дебил, вот где таких берут, а?» - уже привычно поинтересовался внутренний голос с памятными интонациями Мустафы, когда потащив за собой послушно перебиравшую ногами Анжелу, я с разбега вышел вместе с ней на улицу через осыпавшееся витражное окно.

Прыгал не бездумно - навелся на темнеющее пятно листьев раскидистого дерева, на которое мы и приземлились – пробивая листву и тонкие ветви, больно ударяясь о крупные.

Расцепившись на последних, самых толстых ветках, мешком рухнули на газон рядом друг с другом. Я видел, как и куда падаю, а вот Шиманской пришлось непросто – у нее от удара звучно вышибло воздух из груди.

- Вставай, вставай! – потянул я ее за собой, сразу заметив автомобиль Анжелы. Ярко-красный ягуар с блестящей хромом радиаторной решеткой и на широких спортивных колесах стоял метрах в двадцати от нас, на другой стороне подъездной дорожки, по периметру огибающей внутренний двор.

Анжела поднялась, но двигалась как перебравшая с алкоголем главный бухгалтер на танцполе новогоднего корпоратива. Но самое главное, что она двигалась. Потащив ее за собой, я побежал к машине, заполошно осматриваясь.

- На пассажирское место, заводи! – коротко бросил я, подталкивая Анжелу к пассажирской двери. Забравшись в салон, Шиманская начала голосом подавать команды, разрешая вождение чужому человеку. То есть мне.

Сам я в это время двумя короткими очередями заставил открывшуюся было дверь парадной закрыться.