Погода на улице была самая что ни на есть мерзкая. Дул сильный, пронизывающий ветер, и, судя по громадным тучам на небе, вот-вот должен был начаться дождь. Ну неужели Джеральда не могли отравить в хорошую солнечную погоду? Я покосилась на Ларсена. Тот с самым невозмутимым видом сидел на козлах и зевал, почесывая кнутом за ухом. Я вздохнула и залезла в карету. Напротив меня на сиденье был уложен свернутый рулончиком ковер из спальни Джеральда. Оттуда торчала сине-зеленая несчастная рожица студента. Я чуть не прослезилась от жалости.

Рядом со мной возник мрачный Ула. По его невеселому личику я поняла, что он получил хорошую вздрючку от начальства за то, что не уберег вверенный ему объект.

— Много они понимают, — неизвестно кому пожаловался мой Помощник. — Как же, уследишь за вами обоими. Один жрет постоянно, так что я слюной захлебываюсь, а вторая вообще разговаривает только с помощью тяжелых предметов.

— Это ты про меня, что ли, рыженький? — невинно спросила я. — Что, начальство премии лишило за безалаберность?

— Пистонов вставило, — ругнулся Ула. — Мол, вместо того, чтобы улучшать твои знания в русско-шведской истории, надо было караулить этого обжору. Откуда ж я знал, что кто-то захочет наширять его ядом., — Видимо, его заметили, когда он лазил по комнатам, — я придержала подолом сползавшую тушку Джеральда. — Не удивлюсь, если этот лох не имеет ни малейшего представления о конспирации. Кстати, что тамслышно про его исчезнувшего Помощника?

Красивое личико Улы перекосилось еще больше. Отволнения он даже перешел на нормальный человеческий язык:

— Этот слабонервный придурок всплыл в одном из измерений в невменяемом состоянии. На все расспросы он отвечает идиотским хихиканьем или трехэтажным матом. Попытки перевоспитать его ни к чему ни привели.

— А по морде били? — деловито осведомилась я. — Иногда помогает.

Ула даже немножко обиделся:

— Что мы, звери, что ли? У нас свои, истинно христианские, методы.

Я решила не уточнять, что это за методы. Помнится, члены святой инквизиции тоже пользовались истинно христианскими методами…

Карету так тряхануло на ухабе, что я чуть не слетела с сиденья. Голова Джеральда ритмично застучала о дверцу кареты. Вот блин, если парень останется дебилом, придется искать ему невесту. Я осторожно засунула черепушку студента обратно в ковер и тут заметила, что Ула опять исчез. Я заскучала и высунулась в окно. Ничего интересного, одни ветки и деревья — мы уже с час как покинули поместье, а пейзаж за окном так и не менялся. У меня вообще создавалось впечатление, что мы плутаем по бесконечному лесу. Внезапно карета остановилась и в окне возникла сюрреалистически красивая рожа Ларсена.

— Вылезай! — порадовал меня он.

— Мы же только недавно выехали, — возмутилась я, — и потом, где эти твои доктора? Кругом темный лес.

Ларсен невозмутимо вытащил стонущего Джеральда и перекинул его себе через плечи на манер коромысла. Только после этого он удосужился мне ответить:

— Дальше карета не проедет. Придется идти пешком. Это недалеко, — и потопал вперед с бедным студентом на плечах. Я сперва растерялась и застыла с открытым ртом у кареты, но, видя, что Ларсен и не собирается сбавлять темп, ломанулась за ним. Сделать это в средневековых юбках было ой как непросто. Кружева нижних юбок так и норовили поближе познакомиться со всеми кустами и ветками, а плащу так приглянулся можжевельник, что он вцепился в него всеми нитками… В общем, когда я, запыхавшаяся и вздрюченная до невозможности, наконец догнала Ларсена, об меня можно было спички зажигать, такая я была злая. Ларсен же невозмутимо топал вперед, лишь изредка вскидывая на плечах сползающее тельце Джеральда. Я почти с ненавистью глянула на перекошенное страдающее лицо студента и отвернулась. Только лишних жертв нам сейчас не хватало. Я решила подумать о чем-нибудь другом и вспомнила, что хотела расспросить Ларсена о том, что он узнал от слуг:

— Ларсен! — окликнула я кучера. Усилившееся пыхтение означало, что он внимательно слушает. — Что же все-таки творится в поместье? Почему все слуги так перепутаны?

— Они уверены, что в округе появился оборотень, — преспокойно ответил Ларсен. Я так и подпрыгнула:

— Оборотень? Ой, Ларсен, миленький, че, правда? Настоящий?

— Не знаю, — все также спокойно ответил кучер, — его никто не видел, но в округе за последние несколько недель пропало десять молодых девушек. Одна из них, жена кузнеца, была на сносях, а оборотни особенно охотятся за беременными.

Я отодрала юбку от какого-то настырного кустарника и спросила:

— А почему люди так уверены, что это оборотень, если его никто не видел? Может, за девушек кто-то просто хочет бабла срубить по-быстрому.

— Чо?

— Ну выкуп за них потребовать, — объяснила я.

— Чаво? — Ларсен явно не понимал. Наверное, Джеральд, полумертвым грузом висящий на его плечах, затруднял его мыслительный процесс.

— Ой, ну как тебе объяснить, — задумалась я. — Ну вот смотри, кто-то их похитил, а потом потребует денег за их возвращение.

Ларсен минут пять переваривал мое сообщение, затем остановился, чтобы перевести дух, и безо всяких церемоний свалил Джеральда на землю. Я его понимала. За последнее время Джеральд так отожрался, что размерами напоминал уже не студента, а примерно министра продовольствия и сельского хозяйства, у которого закрома Родины находятся за щеками.

— Все эти девушки были из бедных семей, — прогудел, отдуваясь Ларсен. — У их родни и гроша лишнего не наберется, чтобы заплатить. Стал бы этот похититель ради гроша так стараться.

— Ну не скажи, — пробормотала я. — Десять девушек — десять грошей, а это уже денежка.

Ларсен явно не был знаком с философией Раскольникова, поэтому отрицательно замотал головой:

— Жители уверены, что это оборотень. Мужчины несколько раз обходили округу с ружьями, заряженными серебряными пулями, и один из них клянется, что видел страшного человека на четвереньках неподалеку от церкви.

Ишь ты, лишнего гроша у них в доме не найдется, а ружья серебром заряжают. Или у них прямые поставки из графского дома?

— А что же тот мужик не выстрелил в него? — спросила я, с сочувствием наблюдая, как Ларсен снова взваливает ковер с Джеральдом на плечи. — А то, знаешь, мерещиться может всякое, смотря что пить.

— Он и выстрелил, но не попал. А тот человек или животное, уж не знаю, как называть, взял да и ушел под землю. Провалился и сгинул, — мрачно-торжественно заключил Ларсен. — Оборотень и есть.

Да тут прямо клуб любителей страшных историй на ночь “Для тех, кто не закусывает”. У меня была куча объяснений причин, по которым эти девушки могли исчезнуть. От банального загула до скрытой формы протеста против мужского произвола. Видала я, кстати, этого кузнеца. Оборотень и то по сравнению с ним Леонардо Ди Каприо. От такого красавца не то что сбежать, харакири хочется сделать, причем без предварительной тренировки.