— Проходите, сейчас приду, — сказал Лоу, махнув рукой в сторону здания. — Тут такое дело: одна женщина надергала травки, которую Габби растила на крыше. И как раз когда там что-то созрело, представляешь?

— Ага, сад на крыше, — сказал Кэшин, — так и вижу: шезлонги везде, горшочки, цветочки, Габби в купальнике принимает солнечные ванны…

— Корова сегодня отдыхает. Истицу днем с огнем не могли разыскать. Возможно, понадобится экскаватор, чтобы ее обнаружить. — Лоу наконец оторвался от перил. — Кстати, насчет «лизать» и «пинать». Я слышал, Хопгуд твоим лучшим другом заделался?

— Ну и?

Лоу швырнул окурок на улицу.

— Габби Тревена не самая опасная личность в этом городке. Так себе, по правде говоря.

— Ты это о чем?

— Пораскинь мозгами на досуге.

По лестнице спускалась Хелен Каслман. Кэшин подошел и поздоровался:

— Добрый день. Можно вас на два слова?

— Тогда пойдемте со мной, я опаздываю к клиенту.

Они сошли вместе и повернули налево.

— Получили мою жалобу по поводу преследования Донни? — поинтересовалась она.

— Нет, я сейчас в отпуске. Что за преследование?

— Я пожаловалась вашему Хопгуду. Патрульные машины разъезжают вокруг дома, светят в окна. Что еще за дела? Ничего удивительного, что он удрал. Этого и добивались, так ведь?

— Я ничего об этом не знаю.

— У вас просто нет никаких доказательств, вот в чем проблема.

— Нет, есть, — не моргнув глазом, солгал Кэшин.

Прямо на них ехали друг за другом два скейтбордиста, один из которых был, пожалуй, уже староват для такой забавы. Кэшин отступил влево, чтобы пропустить их.

— Скажите это тем двум мертвым мальчишкам, — съязвила Хелен.

— Ни один полицейский в здравом уме не будет ни в кого стрелять, а уж тем более в детей. Другое дело, что нормальные дети не разъезжают с дробовиками.

— Ну, это ваша версия случившегося. Что вам нужно от меня?

Кэшин вовсе не хотел настраивать ее против себя, и он осторожно сказал:

— Неплохо было бы, если бы мы знали, что он сбежит. Хелен задумчиво покачала головой:

— Ну и ну… Думаете, если бы я знала об этом, то примчалась бы к вам с такой новостью?

— А что могло бы вам помешать это сделать?

— Если бы я знала, то это была бы информация, полученная во время представления интересов клиента. Как же я могла сообщить ее вам? Мне здесь переходить.

Они остановились на углу и стали ждать сигнала светофора, повернувшись в разные стороны. Кэшину очень хотелось взглянуть на нее, и он не удержался. Она стояла и смотрела на него.

— А я что-то не помню вас таким худым и высоким, — сказала она.

— Расти поздно начал. Но вы, вероятно, меня с кем-то путаете.

Загорелся зеленый. Они перешли улицу.

— Нет, я вас хорошо помню, — ответила она.

Кэшин покраснел.

— Вернемся в настоящее, — предложил он. — Ныне вы представитель судебной власти. Не вижу этических проблем.

Ответа не последовало. Они в молчании дошли до базальтового особняка, в котором располагался ее офис.

— Мне сказали, вы работали в городском убойном отделе, — заговорила она.

— Ну, было дело.

Он заметил, как она качает головой, изучающе глядя на него.

— Стало быть, это в порядке вещей, что адвокаты делятся с вами сведениями о своих клиентах?

— Как правило, я не выспрашиваю у адвокатов сведения об их клиентах. Но ваш клиент нарушил условия освобождения под залог. И я прошу вас, если вы знаете, что он покинул город, скажите нам и избавьте от лишней работы. Не столь уж большое одолжение, правда?

— Могу сказать, что знаю не больше вашего.

— Что ж, спасибо, мисс Каслман.

— Не за что, детектив Кэшин. Пожалуйста, обращайтесь в любое время. Кстати, вчера я узнала, что мы с вами скоро будем соседями.

— Каким образом?

— Я купила соседний участок. Тот, где старый дом. Собственность миссис Корриган.

— Добро пожаловать в графство, — ответил Кэшин и подумал: «Сегодня же надо поставить забор».

Он вернулся в участок. Хопгуд выехал на опознание трупа, обнаруженного в сгоревшем доме на западе Кромарти.

Кэшин оставил короткую записку и поехал в библиотеку за фотографией. Зря потратил время: оказалось, что в библиотеке выходной. По дороге домой ему вспомнился вечер в последний школьный год. За ним заехал Тони Кресси. Свой «мерс» он взял в прокате «Кресси престиж моторс», на шоссе. В школьной футбольной команде Тони играл защитником — скоростью не отличался, едва отрывал ноги от земли, но был такой здоровый, что пугал противника одним своим видом.

В машине их было четверо — двое парней и две девушки. Решили, что поедут к «Чайнику», на Лестницу Дангара. До этого вечера он едва ли перемолвился с кем-либо из этих девчонок даже дюжиной слов.

Лестницу давно уже огородили и снабдили предупредительными табличками, но это только подзадоривало любителей острых ощущений. Он помог Хелен перелезть через ограждение и даже подставил ей руки. Ей, правда, это было не особенно нужно — она ведь занималась конным спортом. Про нее даже говорили: «Хоть завтра на Олимпиаду». Они прошли вдоль скал по утоптанной дорожке, там, где сумасшедший Перси Гамильтон Дангар двадцать лет рубил в скале узкие ступеньки, которые начинались неподалеку от входа и бежали по стенам, спускаясь к прибою. Об этой истории знала вся округа. Сохранилась, пожалуй, лишь сотня ступеней, но их так источили морская вода и ветер, что стоять на них было очень опасно.

Тогда, вечером, решили не рисковать. Они сидели, упершись спинами в скалу, — мальчишки курили, отхлебывали «Джим Бим» прямо из горлышка — просто так, для понта, а не по-настоящему. Надо же было порисоваться. Кэшин и Хелен устроились ступенькой ниже Тони Кресси и Сьюзен. Тони неустанно всех веселил — он мог рассмешить кого хочешь, даже самых суровых учителей.

Ему отчетливо вспомнилось, как она громко смеется, раскачиваясь из стороны в сторону, а ее грудь касается его голой руки.

Тогда она была без лифчика.

Он помнил: о каменный берег бьются громады волн, гремит гром, белеет пена на взбаламученной воде и сердце замирает всякий раз, когда волна там, внизу, в каменном колодце, взрывается мириадами брызг. Казалось, она сметет любые преграды, могучая сила поднимет ее вверх, и этот язык играючи слижет тебя со ступеньки и увлечет за собой вниз, в вечное кипение «Чайника».

Но такого никогда не случалось.

Вода поднималась в утесах от силы метров на пять-шесть, а потом спадала, и только ручейки воды выливались из полостей скалы. «Чайник» пыхтел, шумел, затем вода из него выливалась и становилось тихо.