Кати раскаивалась, она переживала из-за того, что император, возможно, стал бы теперь относиться к ней как к «совратительнице и интриганке». Беспокоилась она зря. Франц Иосиф был зачарован каждым ее словом, каждым поступком, каждым знаком внимания, даже ее «спокойной неделей» — месячными, от которых она регулярно страдала так, что должна была лежать в постели. Но в его письме ясно говорилось о том, что если бы Елизавета была настроена против Кати, то ему пришлось бы положить конец их отношениям. Он также однозначно дал понять, что если бы проявил свою горячую любовь к Кати через физическую близость, то тем самым обесчестил бы Елизавету и нарушил брачные обеты.

Как ни странно, импозантный император пережил немало любовных приключений, но до встречи с Кати не принимал их близко к сердцу и потому не чувствовал за собой вины. Поскольку он ее любил, Кати Шратт приходилось довольствоваться положением его фаворитки, которая не исполняет своих сексуальных обязанностей. Вместо этого она оказывала любимому человеку другие услуги, в частности встречалась с ним на рассвете — и это была весьма обременительная привилегия, если принять во внимание, что днем и вечером ей, профессиональной актрисе, нужно было выступать на сцене. Кати говорила о своей новой жизни, что она «кажется ей не совсем реальной». Она состояла в близкой дружбе с императором. В ее распоряжении были роскошный дом в Вене и загородная летняя резиденция. Кати обладала богатством и ни в чем себе не отказывала, имела большое влияние в театре. Проблемы, с которыми она сталкивалась, были самыми заурядными: избыточный вес (она пеняла на «галопирующее ожирение») и нервное напряжение, которое она испытывала, когда приходилось давить на театральное руководство, чтобы ее утвердили на главную роль. Кати не собиралась бороться со своей страстью к азартным играм, получая удовольствие от выигрышей и позволяя Францу Иосифу оплачивать проигрыши. Она никогда не раздражала императрицу Елизавету, которая в любой момент могла вдребезги разбить ее жизнь, но не сделала этого.

Особенно нежными отношения Кати и Франца Иосифа становились в периоды тяжелых потрясений. Самым мучительным из них оказалась смерть кронпринца Рудольфа в 1889 г.: он выполнил обещание о самоубийстве, данное семнадцатилетней девушке, без которой, как ему казалось, не смог бы жить. Франц Иосиф пришел в ужас, императору претила мысль о том, что его сын пренебрежительно отнесся к своим обязанностям и опозорил свое высокое положение. Кати, однако, со временем удалось передать императору ощущение той боли, какую испытывал Рудольф, его мучений, чтобы отец мог вспоминать о погибшем сыне скорее с состраданием, чем со стыдом.

Такие бурные переживания усиливали зависимость Франца Иосифа от Кати и его доверие к ней. Но вместе с тем они разжигали его скрытую ревность: каждое ее объятие на сцене с другими актерами изводило его и заставляло быть к ней более требовательным. Суть проблемы (как он ее понимал) состояла в том, что Кати была театральной актрисой, и это определяло ее независимость и популярность. Он умолял ее прервать или вообще прекратить дальнейшие выступления, но Кати во что бы то ни стало хотела сохранить независимость, которая так его возмущала, и наотрез отказывалась покинуть сцену.

Несмотря на неразрешимость этого противоречия, они продолжали поступать благоразумно и осмотрительно в рамках их развивавшихся отношений. Они встречались за завтраком, иногда Кати принимала его, лежа в постели в неглиже. Потом они отправлялись в королевские сады и расположенный рядом с дворцом зоопарк, где кормили зверей тем, что осталось от завтрака. Иногда они ссорились, порой довольно серьезно, как тогда, когда она донимала его просьбами дать хорошо оплачиваемую работу ее мужу, с которым давно не жила. Порой у них случались размолвки из-за того, что он считал опасными и легкомысленными ее хождения по горам и перелет на воздушном шаре, который она как-то совершила. Временами она бывала раздражительной из-за диеты, вынуждавшей ее голодать; подчас он бывал раздражителен из-за напряженной работы. Но проблема, связанная с ее игрой в театре, так и не была решена.

Оставаясь необозначенным, невысказанное, видимо, сильно расстраивало двух привлекательных людей, выражавших друг другу свою любовь всеми способами, кроме сексуального. Они были вместе уже много лет, когда Франц Иосиф пошел на некоторое ослабление жесткости своих правил приличия и пригласил Кати вместе с ним отобедать. Его переполняло ощущение счастья, когда он объяснял ей каждую деталь меню. Если бы император мог, он, наверное, проглотил ее целиком, так он ее ревновал.

В 1897 г. случилось невообразимое несчастье. В Женеве молодой итальянец-анархист убил императрицу Елизавету. Горе Франца Иосифа, вызванное этой утратой, не покидало его до самой смерти. Кати тоже оплакивала Елизавету, несмотря на двойственность их дружеских отношений и неизменно сомнительное положение Кати.

Наверное, любая другая женщина — по крайней мере, в глубине души — задалась бы вопросом о том, изменит ли смерть жены любовника ее положение и обретет ли оно в связи с этим законный статус. Если Кати посещали такие мысли, ее должно было ждать жестокое разочарование. Францу Иосифу, который запрещал сыну и другим членам семьи вступать в неравные браки, никогда просто в голову не пришло бы жениться на простолюдинке, даже если бы он ее любил.

На самом деле смерть Елизаветы скорее отдалила их друг от друга, чем сблизила. Сразу же после произошедшей трагедии Кати утешала императора, но вскоре его дочь Мария Валерия, которая всегда считала неуместным присутствие Кати при дворе, стала против нее выступать. Через некоторое время Кати просто уехала. Император огорчился до крайности. В конце концов вмешались друзья, и в 1902 г. Кати вернулась в Вену, но уже на своих условиях. Прежде всего, она положила конец ужасным завтракам в семь часов утра, поскольку, по ее собственным словам, была просто не в себе, если просыпалась раньше девяти. Когда кто-то обнаружил, что ее нервы расстроены из-за пугающего размера долгов ее (неразведенного) мужа и сына, император оплатил их не раздумывая. Возможно, Кати чувствовала, что задыхается в обстановке двора так же, как в свое время Елизавета, и переняла у покойной императрицы страсть к путешествиям. Она ездила на Канарские острова, плавала по Средиземному морю, побывала на Мальте, в Тунисе, Алжире и Египте. А дома она проводила время с императором и работала на общественных началах.

Когда, в конце концов, скончался незадачливый супруг Кати, поползли слухи о том, что они с императором заключили морганатический брак[16]. Доказательств этого нет, но, если не принимать желаемое за действительное, можно предположить, что убеждения Франца Иосифа никогда бы не позволили ему на это пойти. Возможно, со временем он и Кати стали близки. А почему бы и нет? Она овдовела, он был вдовцом, они любили друг друга, он обладал более чем достаточными средствами и мог рассчитывать на ее безусловное благоразумие. Несмотря на десять с лишним лет отказа от интимной близости, их любовь носила эротический характер, и лишь несокрушимое чувство долга Франца Иосифа обеспечивало целомудренность их отношений.