– Миледи! Миледи! – воскликнул он, наклонившись к самому её лицу: она инстинктивно отпрянула вместе со стулом, и его спинка стукнулась о стену. Да, комната явно была маловата. – Что здесь произошло, миледи? Я слышал скрежет, скрип и царапанье, со всех сторон раздавался ужасный шум.

Она открыла было рот, чтобы ответить, однако ветератор не унимался.

– Какое ужасное происшествие, я просто вне себя! – Слегка косящие глаза Всезнайки блуждали по комнате, обозревая размеры катастрофы. – Боже милосердный! Кто же будет всё это убирать? Какое несчастье, что у меня нет рук, иначе я не преминул бы оказать вам поддержку.

Меньше всего на свете Мерси сейчас нуждалась в пустой трескотне ветератора или его добрых советах. Однако, с другой стороны, ей ужасно не хотелось оставаться одной. Сегодняшние события выбили её из колеи сильнее, чем она могла предположить. Целых два года она пыталась не связываться с Лаймхаузом, и вот Лаймхауз явился за ней сам.

– Боюсь, что я вляпалась по уши.

Всезнайка издал невразумительный звук, как будто он втягивал в себя буквы через нос:

– Очень сожалею, миледи.

– Ты бы тоже пострадал, если бы не лежал в ящике стола.

– Это, несомненно, стало бы большой потерей.

– Они просто хотели меня запугать для начала, иначе они бы дождались меня.

– В этом случае я настоятельно рекомендую воздержаться от любых действий, способных усугубить неприязнь, которую эти господа питают к вам.

– Мадам Ксу действовала чертовски быстро, – продолжала размышлять Мерси. – Должно быть, ей немедленно доложили о происшедшем, ещё до того, как я отправилась домой.

– Позволено ли будет мне узнать, кто такая мадам Ксу?

– А я-то думала, тебе известно всё на свете.

– Только то, что напечатано в книгах, – неприязненно возразил Всезнайка. – В литературе, посвящённой истории Китая, упоминаются пятьдесят три тысячи семьсот двенадцать людей с этим именем, но я полагаю, что события, с которыми мы имеем дело, никак не связаны с китайской историей.

Мерси застонала:

– Ксу – серый кардинал лондонского преступного мира.

– И вы с ней поссорились?

– Можно и так сказать.

– Прискорбно.

Мерси дёрнула себя за прядь волос.

– А, понимаю, – продолжал ветератор. – Возможно, моё присутствие здесь в данный момент не требуется.

– Это мне решать!

– Как скажете, миледи.

– У тебя есть доступ к документам Адамантовой академии?

– Ну-у, – протянул Всезнайка, – я, конечно, не решусь утверждать, что располагаю полной информацией, однако же предполагаю, что объём сведений, которыми я оперирую, значительно превосходит большинство библиотек, составленных небиблиомантами.

– Ты можешь добраться до личных данных? Не мог бы ты выяснить, каким образом некто Эдвард Торндайк связан с Академией?

Наступила короткая пауза, затем Всезнайка наморщил нос:

– Литературный критик Эдвард Торндайк опубликовал четыре сборника рецензий. Все они выходили небольшими тиражами. Три из них увидели свет в издательствах, имеющих прямое отношение к Унике. Уника представляет собой убежище – официальное местонахождение Академии и…

– Да-да, я в курсе, – перебила его Мерси. – Но официально Торндайк не занимает там никакой должности, так?

– Во всяком случае, это не упоминается ни в одной книге.

– А что тебе известно о некой Флоренс Оукенхёрст?

Всезнайка снова замолчал на несколько секунд, а затем произнёс:

– Персонаж с этим именем существует. Он выведен в малоизвестном труде, автором которого…

– Я имею в виду не его, а книгоиздательницу, владелицу «Издательской компании Оукенхёрст».

– Ни в одной книге нет о ней ни строчки.

Размышляя, Мерси устало потёрла руками лицо. Возможно, мадам Ксу оставит её в покое, если в дальнейшем она будет держаться подальше от Флоренс и не станет вмешиваться в их взаимоотношения. Возможно, тот факт, что на этот раз Ксу не причинила Мерси вреда, указывал на то, что старая китаянка не желала разжигать новую ссору. Если бы у Ксу было желание, Мерси давно бы уже выследили и разрезали на кусочки. Не в первый раз Мерси задалась вопросом, чем объяснялась эта поистине удивительная сдержанность. Быть может, к этому имеет какое-то отношение женщина с вуалью?

Взгляд Мерси упал на бумажный конверт, валявшийся на полу среди обрезков. Его разрезали надвое, но восковая печать на нём уцелела. Мерси могла поклясться чем угодно, что, когда она утром вышла из дома, этого письма здесь не было. Вероятно, кто-то подсунул его под дверь позже.

Она подняла разрезанный конверт с пола и вытащила из него половинки письма. Нетерпеливо оттеснив Всезнайку в сторону, она положила их на письменный стол так, чтобы письмо можно было прочитать. Помимо письма, в конверте обнаружился ещё один лист бумаги гораздо большего размера, также разрезанный на две части.

Написанное от руки письмо содержало приглашение на чай сегодня после обеда. Лаконичное и вежливое… Однако письмо составили так, что отказаться от приглашения было невозможно. Подпись гласила: «Преданный вам Эдвард Торндайк». Второй лист оказался пожелтевшей от времени газетной вырезкой статьи из «Таймс»: одна из старых рецензий Торндайка, в которой он критически отзывался о романе, только что вышедшем в английском переводе.

Этим романом был «Венецианский палач», последняя книга, проданная несчастным Птолеми.

Роман, который Джезебел собиралась отнести Малахайду, прежде чем бесследно исчезнуть.

Труп унесли уже давно, но толпа любопытствующих, собравшаяся возле каната, ограждавшего место происшествия по распоряжению полиции, всё не расходилась. Двое полицейских допрашивали группу мужчин и женщин, выглядевших так, словно они влачили своё жалкое существование исключительно внизу, в туннеле: все, как один, оборванцы с бледными измождёнными лицами.

Добежав до конца спуска, Филандер совершенно запыхался. Полукруглую арку, ведущую в туннель, в своё время замуровали, однако уже давно кто-то, вооружившись ломом, пробил в кладке новые ходы. Железнодорожная компания пыталась забивать их досками и балками, но бродяги и население лондонского дна проделывали в забитой стене новые и новые отверстия. Джез опасалась этих мест и их обитателей. Она ни за что на свете не явилась бы сюда добровольно.

– Вы установили личность убитой? – вмешался Филандер в беседу, которую один из полицейских, стоя в стороне, вёл с грязным типом, от которого немилосердно несло сивухой. Полицейский не обратил на мальчика ни малейшего внимания, но вместе с допрашиваемым отошёл ближе к ограждению. Недолго думая Филандер последовал за ними и попросту отпихнул бродягу. Рука полицейского потянулась к дубинке: