излучала свет, за которым хотелось бежать, быть уверенным, что только рядом с ней ты будешь в безопасности. Рейчел! Ее имя трепетно слетало с уст, оставляя приторно-сладковатый оттенок чувств. Кай прежде не был романтиком, он был затворником и видел любовь лишь на страницах книг, а его маленькая подружка, когда им было по двенадцать, казалась угловатой неумехой. Все изменилось слишком быстро. В одно лето Рейчел Эванс перестала быть гадким утенком. Она не стала восхитительным белым лебедем, нет, скорее девочка стала девушкой с точеной фигурой и округлыми бедрами. Изящество крылатой птицы было не по ней. В ее глазах плясали черти, в формах — пластика кошки, тигрицы.

Они стали парой в день шестнадцатилетия Кая, когда вместо подарка она поцеловала его, признавшись в том, что ей все равно на его шрамы. На день рождения девушки он набил свое первое тату на груди — ее имя. Теперь от этой метки не осталось и следа — она скрылась под толщей черной краски, изображающей череп. Их чувств не понимали. Как красавица может любить чудовище? И пока другие парни, сохнущие по Рейчел, негодовали, Тони отправлял всех в нокдаун, если кто-то смел вякать в их сторону.

Но он уехал, совершив ошибку, сделав ей предложение буквально за полгода до отъезда. Подарил надежду и, зная заранее, что не собирается вернуться, писал ей о каждом своем шаге два года, кормя завтраками и обещаниями, пытаясь не ранить чувства. Но потом оставил это все позади: ее смех, длинные волосы и веру в любовь, которой давно не было.

Кай нервно постукивал по подлокотнику стула. Его терзали мысли и люди, которые эти мысли засунули в его и без того больную голову. Тони ушел к его безуспешно утраченной невесте — спрашивать об одежде у Кая не хватило смелости заявиться. Он пытался себя оправдать тем, что ему надо присматривать за спящей Валери, но это утешение слабо работало. Более того, когда он видел безмятежное личико девушки, томящейся в мире снов, ему становилось стыдно. В конце концов, он не выдержал, вышел прочь из трейлера, игнорируя воркующих мать и дядю. Кай шел вперед, не оборачиваясь и не отвлекаясь, пока не наткнулся на кузена, держащего в руках какое-то тряпье.

— Она ждет тебя, — сухо произнес Тони. — Возле озера.

Кай отшатнулся.

— Ты бы пошел? — он в надежде задал вопрос, чтобы его двоюродный брат начал отговаривать его и сказал «это нормально избегать и уходить». Но этого не последовало.

— Ты не сможешь уходить от этого разговора вечно.

Сердце колошматило в груди, кровь хлынула к голове, это напоминало самую худшую лихорадку. Говорят, природа успокаивает, но только не те лесные тропы, с которыми у тебя что-то связано. В каждом кустике, стволе и скрипе веток Кай ощущал отражение прошлого. Не всегда оно было плохим, но именно от хорошего становилось только хуже. Озеро было их любимым местом: первый поцелуй, первое признание, первый… Впрочем, неважно. Они больше не те люди, что собирались у воды с палаткой.

Чужаки с неизгладимой притягательностью.

— Если ты меня любишь, то ты позволишь себе полюбить вновь кого-то, — девушка стояла спиной в бесформенном желтом свитшоте с капюшоном. Рыжие волны волос плавно спускались по плечам до лопаток. Она обернулась. — Это милое содержание последнего письма. Я всегда думала, что твой словарный запас куда больше, а хватило лишь на предложение. Чего молчишь? Лапшу на уши вешать своим длинным языком у тебя неплохо получалось, а как заговорить, ты сразу заткнулся! — фыркнула Рейчел.

— Рейчел, — наконец решился он и сделал шаг к ней, она попятилась.

— Стой, где стоишь, — девушка выставила руку вперед.

— Я хотел, чтобы ты приехала ко мне, но ты бы ни за что не бросила семью, а даже если и рискнула бы, то горько пожалела. Последнее, чего мне хотелось, это причинять тебе боль.

— Поэтому ты оставил меня? Ведь это совсем не было больно! — закричала она. — Да я, как дура, ждала тебя все эти годы даже после несчастной строчки на бумаге. И вот ты приехал, но не ко мне.

— Я решил двигаться дальше, ты тоже должна была это сделать, — Кай пытался сохранить спокойствие.

— Ты меня любишь? — ошеломляюще спросила она, пропустив сказанное парнем.

— Рейчел… — он знал, какой ответ она ожидает, и девушка действительно получила бы его, но это стало бы ложью. В его сердце теплилась любовь, только вот уже иная.

Рейчел слезливо посмотрела ему в глаза и, не выдержав тяги, подошла к Каю. Положила ладонь на его грудь, заглядывая в мрачное подсознание все глубже, ее пальцы начали сжиматься, стягивая черную ткань в кулак. Она задрала футболку, оголив его раскрашенный торс, — под его сердцем больше не было ее имени. А для нее это значило только одно: Кай забыл их совместные планы на будущее, свернув на другой путь, который, к сожалению, в силу своей параллельности, никогда не пересечется с ее.

— Я исчезну, — Кай смиренно стоял. Он взял ее кулак в свою ладонь, женская рука обмякла. — Ты можешь меня ненавидеть, впервые я заслужил эту ненависть своими поступками и принимаю ее. Знаю, не простишь, но ты можешь попытаться. Твоя любовь занимает в моих воспоминаниях особое место, без нее я ничто. Рейчел. Ты самое лучшее, что случалось со мной…

— Не надо! — замотала она головой. — Ты хочешь проститься и исчезнуть, — она крепко впилась в него объятьями. Футболка впитывала соленые слезы в черной подводке. Парень болезненно обвил женскую фигуру руками.

Рейчел внутренне металась, чувства смешивались в одном большом котле, который бурлил от переизбытка нежности и ненависти. Девушка немного отшатнулась, поглядела на его лицо, поднялась на носочках и прикоснулась своими покусанными от стресса губами к его расслабленному рту. Кай не ответил взаимностью.

— Ты полюбил другую? — прошептала она в губы.

— Нет, я просто больше не влюблен в тебя.

Кай ощущал себя хуже некуда. Он предатель, обманщик, и эта девушка не заслуживает такого отношения! Это его промах, и в чем бы его когда-либо ни обвиняли, так паршиво себя он не находил.

— Я должен идти, будет не так болезненно, если мы больше не станем видеться, — Кай освободился от чарующих пут и неспешно спиной вперед последовал прочь.

Ее печальное лицо впивалось острыми иголками под его кожу. Ему хотелось остановиться, успокоить ее и в очередной раз произнести «я люблю тебя», но это лишь растерзало бы их обоих в клочья. Эти слова были бы произнесены не от искренности чувств, а от сожаления и желания успокоить душу. Только смысла в