В начале одиннадцатого приехал Том Грейнджер. В руке он держал пластиковый пакет с толстой воскресной газетой.

— Надеюсь, не помешал, — обратился он к встретившей его у порога Тине.

Стефани неизменно называла своего крестного отца «дядей Томом», от чего родители, как ни старались, отучить дочку не могли. Вот и теперь она с радостным криком бросилась к старику. Грейнджер поймал ее и с неожиданной силой поднял к груди.

— И как поживает самая красивая девочка в Соединенных Штатах?

— Не знаю. Сара Лоутон живет в другом конце города.

— Я о вас говорю, юная леди.

— Принес что-нибудь?

Грейнджер достал из кармана пиджака батончик «херши». Стефани попыталась его выхватить, но батончик уже перекочевал к Тине.

— Получишь, когда мама разрешит.

— Все равно спасибо.

Грейнджер сел за кухонный стол напротив Мило и поблагодарил печальной улыбкой Тину, которая поставила перед ним чашку кофе. Сама хозяйка удалилась затем в гостиную, к дочери, и закрыла за собой дверь.

— Что-то не так? — спросил Грейнджер.

Мило нахмурился.

— Не думаю.

— Выйдем?

— Зачем? Или ты поставил мой дом на прослушку?

— Всякое бывает.

Грейнджер попрощался с Тиной. Мило пообещал купить молока на обратном пути. Стефани объяснила «дяде Тому», что предпочитает батончики с лесным, а не каким-то другим орехом, и старик пообещал принять замечание к сведению. Они молча спустились по ступенькам и повернули на Проспект-авеню, заполненную в этот час семейными парами и детскими колясками.

Конечным пунктом их прогулки стал клон «Старбакса», называвшийся кондитерской и специализировавшийся на свежей выпечке и кофе. Они взяли чашки и отошли к выдвинутому чуть ли не к мостовой столику.

— Рассказывай, — сказал Мило.

Грейнджер настороженно огляделся, поднял пакет и положил газету на стол. Лишь тогда Мило увидел, что внутри нее лежит картонная папка с какими-то бумагами.

— Фотокопия.

— Тигр?

Старик кивнул.

— Бенджамин Харрис. В тысяча девятьсот восемьдесят девятом закончил Бостонский университет. Получил степень по журналистике. В тысяча девятьсот девяностом стал платным осведомителем ЦРУ, был направлен в Пекин, где оставался до тысяча девятьсот девяносто третьего, когда погиб в автомобильной аварии.

— Погиб?

— Очевидно, нет.

— И долго не всплывал?

— Три года. Исчез в ноябре тысяча девятьсот девяносто шестого, — Грейнджер проводил одобрительным взглядом двух девушек в коротких юбках. — Помимо прочих, на его поиски посылали Лэки, Деккера и еще одного Туриста по имени Брэмбл. Задание было простое: взять или устранить. Лэки и Деккер вернулись ни с чем. Брэмбла нашли мертвым в Лиссабоне. Я хотел отправить тебя, но ты работал тогда в Вене.

— И помогал мне Фрэнк Додл.

— Додл, — задумчиво повторил Грейнджер. — Хороший он нам сюрприз подбросил. А я-то считал его другом. Наверное, по наивности. — Он посмотрел на свои зажатые между коленей руки. — Знаешь, я уже потом просчитал, почему он вдруг сломался. Я сам допустил ошибку. Додла планировали отправить в отставку, и я сказал ему, что Портороз будет отличным финалом карьеры, — Грейнджер снова помолчал. — Сыграй я чуть осторожней, Додл и сейчас был бы жив.

Запоздалые раскаяния старика Мило не интересовали, и он, вытащив папку, положил ее на колени.

— Харрис исчезает в девяносто шестом и начинает сольную карьеру. Дела идут отлично, пока кто-то из клиентов не заражает его СПИДом. И все это время вы делали вид, будто понятия не имеете, кто он такой. А ведь ты, Том, знал, что я носился за ним сломя голову.

— Почитай файл, — устало отмахнулся Грейнджер, — и все поймешь.

— Почему вы его оберегали?

Грейнджер не любил, когда его донимали. Стерпеть это он мог от начальства, но никак не от подчиненных. Наклонившись через стол к Мило, старик сказал:

— Открой третью страницу файла. Посмотри, кто был его куратором, кто привел его в Компанию, кто проверял и притащил в Туризм.

— Ты?

— Вот еще! — Грейнджер махнул рукой. — Уж я бы такого не пропустил.

Мило наконец понял.

— Фицхью.

— Точно. — Заметив, как изменился в лице Мило, старик добавил: — Дело не в том, что мы так уж оберегаем карьеру этого мерзавца. Учитывая нынешний политический климат, представь, какой шум поднимет, например, Си-эн-эн.

— Мы же обучали моджахеддинов, что тут нового?

— Туристов ничем не удивишь.

Некоторое время они сидели молча, глядя на гуляющих под жарким солнцем горожан. Грейнджер страдал от жары сильнее — голубая рубашка с короткими рукавами уже потемнела под мышками.

— И как это понимать? — Мило похлопал по картонной папке.

— Что?

— Почему ты снял копию? Почему пошел на нарушение режима секретности?

Старик вытер лоб.

— Думаешь, мне нужна запись, как ты читаешь этот файл? Или такая запись нужна тебе?

— Но ведь Фицхью проверит библиотечные списки?

— Да уж будь уверен, не забудет.

Забавный золотистый ретривер запрыгал у длинных ног Грейнджера, обнюхивая туфли и натягивая длинный поводок, другой конец которого держала половина смешанной гей-пары.

— Джинджер, назад! Оставь его в покое! — Чернокожий парень потянул за поводок.

— Извините, — сказал с улыбкой азиатский партнер чернокожего. — Я постоянно говорю, что собаку нужно обучать.

— Ничего подобного, — сердито запротестовал чернокожий.

— Ничего, ничего, все в порядке, — пробормотал Грейнджер, очень похожий в этот момент на рассеянного старичка.

Мило вдруг пожалел, что они разговаривают не в каком-нибудь офисе, а среди ничего не подозревающих людей.

— Послушай, — заговорил Грейнджер, провожая пару взглядом, — насчет твоего отпуска…

— Не начинай.

— Худшего времени для поездки во Флориду и придумать трудно.

Мило покачал головой.

— Как говорит Фицхью, дело закрыто. Винтерберг уже не вернется в швейцарский «Юнион-банк», потому что Тигра больше нет и платить некому. Энджела не передаст никаких секретов китайцам, потому что она мертва. А ее убийцу французы могут искать и без нашей помощи. Потом расскажут нам, что и как. Я сам этим займусь, когда вернусь.

— А как же Джанет Симмонс?

— А что Джанет Симмонс? Если думает, что это я убил Тигра, пусть представит доказательства.