– Что ты делаешь? – я схватилась обеими руками за его ладонь, не давая пройти ей выше.

– Что я делаю? Вот посмотри. – Эта самая ладонь перехватила мою руку и положила её на пах мужчины. – Вот что со мной всегда происходит, стоит только тебя увидеть.

Оттого, что у него встаёт на меня – стало для меня собственной трагедией. Лучше бы этого не происходило.

– Ну что, может, продолжим? В хвосте самолёта есть спальня с огромной кроватью. Тебе понравится, цветочек мой. – Снова это ласковое прозвище, от которого стало подташнивать, и я зажала рот рукой.

– Мне срочно нужно в туалет! – протараторила я и бросилась в сторону стюардессы, которая указала, куда мне идти.

Меня минут десять выворачивало, но легче не стало. Что это такое? Реакция на этого мужчину или обычный токсикоз? Лучше бы я так реагировала на Виктора, чтобы он ко мне не прикасался, а то могу запачкать.

Умылась прохладной водой и посмотрела на себя в идеально чистое зеркало. Передо мной стояла бледная девушка с чёрными кругами под глазами, серой кожей и впавшими щеками. От неожиданного стука в дверь я дёрнулась.

– Простите, с вами всё в порядке? – прозвучал нежный голосок стюардессы.

– Да, спасибо.

Постояв ещё пару минут, я всё-таки вышла из туалета и наткнулась на полуголую стюардессу со свёртком в руках.

– Вот, возьмите, – протянула она мне свёрток.

– Что это? – удивлённо посмотрела я на неё, но свёрток всё-таки взяла.

– Это мятные конфеты и лимонная вода. Мне при токсикозе они всегда помогали. Может, и вам лучше станет.

– Спасибо, – поблагодарила я её за добрый жест и ещё раз посмотрела на её тело. И она рожала? Да каждая девушка мечтала бы о таком теле, родив ребёнка. По ней и не скажешь.

Когда я пришла на своё место, Виктор что-то активно печатал на ноутбуке, не заметив моего прихода. Я села обратно в кресло и укуталась в тёплый шерстяной плед. Видимо, от переизбытка эмоций мой организм отключился, и я проснулась только тогда, когда услышала голос пилота, сообщающий, что мы идём на посадку.

По дороге в замок мы с Виктором сидели рядом. Чем ближе мы подъезжали, тем больше у меня начинали дрожать руки. Всё это время я пыталась успокоить себя, но в мыслях постоянно проскальзывало то, что Назара больше нет. Я не смогу к нему прикоснуться, почувствовать его. Постоянно сковывал страх, оттого, что же будет дальше и как я буду жить со своим ребёнком. Ведь рано или поздно Виктору надоест играть в мстителя, и он может отыграться на моём малыше.

– Расслабься. Не нервничай. – Он положил свою ладонь на мою, и я попыталась отдёрнуть руку, но мне не дали этого сделать. Виктор перехватил мою ладонь и сжал её с такой силой, что костяшки хрустнули, а мышцы моего лица дёрнулись от боли.

Мы подъехали к замку, а в голове возникло дежавю. Когда-то я тоже вот так вот первый раз сюда приехала и так же осматривала его со страхом в душе. Только вот сегодня вместо страха было облегчение.

«Я дома», – проговорила про себя, и стало чуточку легче.

Мы с Виктором шли по каменной дорожке в дом, как нам навстречу из дома выбежала Татьяна и, не обращая на меня своего внимания, женщина бросилась к своему хозяину:

– Виктор Юрьевич, хорошо, что вы приехали. Это уже ни в какие рамки не лезет.

– Таня, что случилось? – попытался он её успокоить, но она кудахтала, как курица.

– Это какое-то маленькое чудовище, а не ребёнок. Закрылась у себя в комнате, никого не впускает. Уже второй день ничего не есть. А эта псина не подпускает к ней. На охранника набросилась, когда он попытался войти в комнату. Он её ножом задел, лапу ей поранил, а она всё равно около девчонки сидит и не отходит от неё ни на шаг.

– А няня?

– Даже Евдокию не пускает. Пристрелить эту псину, да и всё! – ответила женщина.

– Нет! – вскрикнула я и схватила ладонь Виктора. – Пожалуйста, дайте мне попробовать поговорить с Ниной! – в моих глазах уже стояли слёзы от рассказа женщины.

– Хорошо. Не получится – собаку пристрелим.

– Не нужно никого убивать. Хватит уже смертей! – повернула голову к кухарке. – Сами вы чудовище! – от моих слов женщина открыла свой рот, но не осмелилась мне ничего сказать в ответ. А я быстрым шагом, срываясь на бег, пошла в детскую комнату.

Когда я подошла, дверь была приоткрыта. Возле порога небольшая лужа крови. Я положила ладонь на ручку двери и очень осторожно открыла её. В то же мгновение послышался собачий рык.

– Нин. Ниночка, это я, Лиля! – сделала шаг в спальню, молясь, чтобы собака на меня не накинулась. Вспоминая первые наши с ней встречи, сейчас бы она это сделала с удовольствием.

– Нин, – практически полушёпотом проговорила я, и рык прекратился. А потом послышался скулёж и Грозный, прыгая на трёх лапах, поскакал ко мне.

– Мальчик мой! – проговорила я и упала на колени перед собакой. Пёс с грустными и влажными глазами лёг возле моих ног и облизал мои руки. Его задняя лапа была перебинтована детским розовым шарфиком.

– Ох, Грозный! – я потеребила его за ухом. – Ты молодчина! А где Нина? – спросила я у этого лохматого няня. После моих слов он тяжело встал и поскакал так же на трёх лапах в сторону ванной.

Когда мы туда зашли, девчушка сидела в углу, прислонившись к мраморной стене, и обнимала свои ножки руками. От её забитого вида у меня потекли по щекам слёзы.

– Ниночка! – она подняла на меня своё зарёванное и опухшее личико.

– Лиля, моя Лиля! – с плачем в голосе застонала девчушка и бросилась ко мне на руки. Подхватив её, я обняла так сильно, на что хватало моих сил, и прижала к своей груди.

– Всё хорошо. Я с тобой. Теперь всё будет хорошо.

Мы плакали вместе, сидя на холодном полу и где-то в наших ногах лежал Грозный, тихонько поскуливая. Бедная моя девочка! Сколько же ей пришлось пережить и вытерпеть. Какие же они все твари. Гореть вечно в аду Виктору и всем его подельникам!

– Нин, пошли умоемся, хорошо? – она кивнула мне в ответ. Я быстро умыла её личико и переодела в чистую одежду. В ванной комнате я нашла аптечку и смогла обработать порезанную лапу псу. Попросила охранника, чтобы нам всем принесли поесть. Мою просьбу, как ни странно, выполнили. Мы сидели в детской и ели принесённую нам еду. Грозный наевшись от пуза и убедившись, что девочка теперь под защитой, смог немного расслабиться и уснул. А вот Нина постоянно посматривала на дверь и шугалась любого, даже мелкого шума.

– Лиль, – вдруг раздался детский голосок, практически шёпотом.

– Да?

– А это правда, что они сказали, что папа умер? – скрывать правду было бы нечестно по отношению в Нине. Рано или поздно она начала бы задавать вопросы и всё равно всё бы узнала.

– Да. – Из глаз девчушки потекли слёзы, но она их мужественно смахнула ладошкой и попыталась выпрямиться. Мой храбрый маленький воин. Вся в отца.