Усиливающийся ночной ветер тряхнул большой стеклянной панелью, около которой стояла их кабинка. По бульвару Чарлстона, за поднявшимся облаком пыли и обрывков бумаги, подсвечивая друг друга фарами, в обе стороны катили автомобили.

Тина содрогнулась.

— Но что могли увидеть мальчишки? Ты же сам сказал, что обеспечить безопасность военного объекта, расположенного в такой пустынной местности, не составляет труда. Мальчишки не могли подобраться к нему очень уж близко. Если они что-то могли увидеть, то мельком.

— Может, и этого хватило, чтобы приговорить их к смерти.

— Но дети — не лучшие наблюдатели, — не сдавалась Тина. — Они такие впечатлительные, склонны к преувеличениям. Если они что-то и увидели, то каждый истолковал бы все по-своему, причем ни одна версия не была бы правильной. Группа мальчишек — не угроза для безопасности секретной лаборатории.

— Ты, скорее всего, права. Но сотрудники службы безопасности могли придерживаться иной точки зрения.

— А тебе не кажется, что только очень глупые люди могли подумать, что массовое убийство — самый безопасный способ обеспечения секретности. Убить столько народу, имитировать аварию автобуса — это куда рискованнее, чем позволить детям вернуться и разрешить рассказывать невероятные истории о том, что им довелось увидеть в горах.

— Не забывай, что с ними были двое взрослых. Конечно, рассказы детей люди восприняли бы с изрядной долей скепсиса, но вот Джановски и Линкольну они бы поверили. Может, на кону стояло так много, что сотрудники службы безопасности решили, что Джановски и Линкольн должны умереть. А потом возникла необходимость убить детей как нежелательных свидетелей.

— Это… дьявольщина.

— Но исключить подобное нельзя.

Тина посмотрела на мокрый круг, оставленный стаканом на столе. Пока думала над словами Элиота, пальцем нарисовала в кругу рот, нос, пару глаз, превратив пятно влаги в демоническое лицо. Наконец вытерла влагу ладонью.

— Я не знаю… тайные лаборатории… военные секреты… слишком уж невероятно.

— Для меня — нет. Да, верится с трудом, но отметать нельзя. Я же не говорю, что именно так все и произошло. Это всего лишь версия. Но это та самая версия, которую умный честолюбивый репортер может ой как раскрутить. При условии, что мы предоставим ему достаточно подтверждающих фактов.

— А как насчет судьи Кеннбека?

— Судьи Кеннбека?

— Он может рассказать нам все, что мы хотим узнать.

— Пойти в дом Кеннбека — все равно что покончить с собой, — ответил Элиот. — Дружки Винса наверняка нас там поджидают.

— А если обмануть их бдительность и добраться до Кеннбека?

Элиот покачал головой:

— Невозможно.

Тина вздохнула, откинулась на спинку диванчика.

— А кроме того, Кеннбек, скорее всего, не владеет всей информацией. Думаю, он ничем не отличается от той парочки, что заявилась ко мне. Вероятно, ему сообщили лишь тот минимум, без которого нельзя обойтись.

Эльвира принесла еду. Чизбургеры приготовили из сочного мяса. Картофель приятно хрустел. Капустный салат был острым, но не кислым.

По молчаливой договоренности Тина и Элиот решили не обсуждать свои проблемы за едой. Собственно, они вообще не говорили, пока ели. Только слушали музыку кантри да смотрели на автомобили, медленно проезжавшие мимо по бульвару Чарлстона. Поднявшаяся песчаная буря заставила водителей сбросить скорость. Своими мыслями делиться им не хотелось: оба думали об убийствах, в прошлом и настоящем.

Когда тарелки опустели, Тина заговорила первой:

— Ты считаешь, что мы должны собрать новые факты, прежде чем идти в газету.

— Должны.

— И как мы их соберем? Где? У кого?

— Я уже думал об этом. Хорошо бы, конечно, вскрыть могилу. Если эксгумировать тело и передать первоклассному патологоанатому, мы, скорее всего, получим доказательства того, что причина смерти не соответствует указанной властями.

— Но мы не можем сами вскрыть могилу, — указала Тина. — Не можем под покровом ночи проникнуть на кладбище и тайком вырыть гроб. А кроме того, это частное кладбище, огороженное высокой стеной. И там наверняка есть охранная система, предупреждающая о появлении вандалов.

— И дружки Кеннбека наверняка держат могилу под наблюдением. Так что до тела нам не добраться. Но есть запасной вариант. Мы можем поговорить с человеком, который видел его последним.

— Последним? Кто же это?

— Ну, думаю… коронер.

— Ты говоришь про коронера в Рено?

— Именно там выписано свидетельство о смерти?

— Да. Тела привезли туда, в Рено.

— Если на то пошло… может, мы обойдемся без коронера. Именно он назвал причиной смерти несчастный случай. Возможно, пошел навстречу друзьям Кеннбека. И встреча с ним может грозить нам опасностью. Возможно, мы все-таки встретимся с ним, но сначала нам следует заглянуть в похоронное бюро, в котором тело укладывали в гроб. Там нам могут рассказать много интересного. Оно в Ве- гасе?

— Нет. Тоже в Рено. Там тело уложили в гроб, который и привезли на кладбище. Закрытым. Мы его не открывали.

Эльвира остановилась у стола, спросила, не хотят ли они заказать что-то еще. Они не хотели. Официантка оставила чек и унесла часть грязных тарелок.

— Ты помнишь, как звали похоронных дел мастера, который занимался подготовкой тела к погребению? — спросил Элиот.

— Да, — кивнула Тина. — Белликости. Лучано Белликости.

Элиот допил пиво.

— Тогда мы едем в Рено.

— Разве мы не можем позвонить Белликости?

— Нынче все телефоны наверняка прослушиваются. И потом, в разговоре лицом к лицу мы сразу поймем, говорит он правду или лжет. По телефону этого не определить. Придется туда съездить.

Ее рука тряслась, когда она подносила ко рту стакан, чтобы допить пиво.

— Что не так? — спросил Элиот.

Точно она сказать не могла. Но почему-то ее охватил ужас, куда более сильный, чем тот, что не отпускал в последние несколько часов.

— Я… наверное, я просто… боюсь ехать в Рено.

Он перегнулся через столик, накрыл ее руку своей.

— Все нормально. Там будет не так страшно, как здесь. Киллеры охотятся на нас в Лас-Вегасе.

— Я знаю. Конечно, я боюсь этих уродов. Но еще больше я боюсь… узнать правду о смерти Дэнни. И у меня есть предчувствие, что в Рено мы ее узнаем.

— Я думал, именно этого ты и хотела с самого начала.

— Да, хотела. Но при том и боялась узнать. Потому что ничего хорошего я не жду. Правда наверняка будет ужасной.

— Может, и нет.