не одну только дверь здешний хозяин прихватил с собой с прежнего места работы. А может, это хорошо подогнанный новодел. Может, просто вкусы у людей меняются реже, чем политические, культурные и прочие системы. По крайней мере, у некоторых людей.

Из-за мастодонтообразного стола на толстых резных ножках поднялся столь же мастодонтообразный человек без шеи, с красным лицом, тяжелыми брылями у квадратного подбородка и с седым бобриком на продолговатом черепе.

— Здравствуйте, капитан — сказал он и протянул через стол широкую мужицкую ладонь. — Генерал-майор Антосевич Павел Леонидович.

Виталий подошел к столу и пожал протянутую руку.

— Садитесь, — генерал указал на черное кожаное кресло, развернутое боком к столу так, чтобы сидящий в нем мог видеть и генерала, и еще двоих расположившихся у противоположной стены в точно таких же креслах людей.

— С Иваном Андреевичем Семашко вы уже знакомы. А это полковник Радзяховский Степан Васильевич, наш ответственный за крыс и мышей. А также за всякую прочую божью тварь, которую можно разглядеть вооруженным или невооруженным глазом.

— Вооруженным, оно завсегда лутше — пошутил Радзяховский, налегая на чисто белорусское «тш» и, в надежде на одобрение, глянул на генерала. Генерал полковничьего юмора явно не оценил и даже реагировать никак не стал — отчего Виталий не мог не почувствовать к нему определенной симпатии. Однако и одергивать полковника он также не собирался, блюдя заданный, неформальный тон беседы.

— Ну что ж, капитан, — генерал опустился обратно в кресло, достал сигарету и принялся разминать ее мясистыми красными пальцами. — Сразу к делу — или перекусите сперва с дороги?

— Лучше сразу к делу. Я не слишком голоден. К тому же, если разговор у нас затянется, наверное, можно будет чего-нибудь спроворить прямо между этим самым делом?

Он вопросительно посмотрел на генерала.

Антосевич одобрительно усмехнулся, нажал на селекторе кнопку и сказал, глядя в угол комнаты:

— Миша, будь добр, через пол часика обеспечь нас чайком. Чтобы, все как полагается. Добро.

Потом он откинулся на спинку кресла, прикурил от спички и помахал в воздухе рукой, привычным жестом разгоняя дым.

«А жена у генерала строгая, — подумал про себя Виталий. — И не любит, когда он курит дома».

— Так что у вас там такое произошло, в наших припятских лесах? — щурясь, спросил генерал.

Эк, акценты с порога расставил, оценил Виталий солдатскую непосредственность дипломатического маневра. Произошло у вас, но в лесах — в наших.

— Если вы имеете в виду действия белорусского спецназа и приданных ему...

— Нет, не имею. С действиями белорусского спецназа и приданных ему сейчас разбирается специально созданная комиссия. Меня интересует то, что было после. После того, как вы взялись обрабатывать этого — э- э... военнопленного. Я ведь правильно понял рапорт? Это был не просто колхозный пастушок, который уснул в лесу, да так крепко, что нести его в деревню пришлось на руках? И вы и ваши люди сочли, что он имеет самое непосредственное отношение к этим — э-э...

— Аномальным явлениям, — услужливо подсказал Радзяховский и потянулся за спичечным коробком. -Разрешите?

Генерал дал в его сторону благословляющую отмашку и продолжил, глядя на Виталия в упор.

— К этим аномальным явлениям. К этим взбесившимся собакам, крысам, муравьям и я не знаю, кто там еще на Припяти взбесился. Что вам удалось узнать, каким образом мальчику удалось сбежать из запертого и охраняемого помещения, и что вы обо всем этом думаете?

Генерал облокотился на стол и, по-прежнему слегка щурясь, уставился на Ларькина.

***

Изложение осторожно скорректированной Виталием грасовской версии происходящего южнее Припяти, вместе с последовавшей дискуссией, заняло порядка трех часов. Полковник Радзяховский, поначалу пытавшийся задавать «шибко умные» вопросы, постепенно смолк совсем и только что-то все время записывал. Семашко тоже в основном молчал и лишь время от времени уточнял конкретные детали: было видно, что он уже успел подробно ознакомиться со всеми материалами, присланными белорусской стороной, что они далеко не все показались ему адекватными сложившейся ситуации и что теперь он просто-напросто пользовался шансом выстроить для себя более полную и непротиворечивую картину происходящего. Основным участником обсуждения был, как и следовало ожидать, генерал Антосевич. Он горячился, кричал: «Чушь собачья!», но после ответов Виталия, выдержанных в том духе, что чушь, действительно собачья, а временами также волчья, пчелиная и комариная — однако против очевидности не попрёшь, а единственной версией, которая позволяет свести воедино все эти совершенно разноречивые факторы, остается предложенная им, Виталием. А поскольку она таковой остается, он и настаивает на предложенном варианте дальнейшего развития сценария совместных действий по изучению и вероятной ликвидации возникшей аномалии.

— Значит, взять вот так, и всех наших людей оттуда вывести? — кричал, багровея, Антосевич. — И милицию вывести, и службу дератизации? А может, еще и приступить к эвакуации местного населения?

— Местное население и без того уже весьма активно оттуда эвакуируется, — парировал Ларькин. — Вполне самостоятельно и безо всяких указаний свыше. Пока — из мелких деревень, подвергшихся прямой и массированной атаке. Хорошо спланированной, позволю себе заметить. Но если события и дальше будут развиваться тем же порядком, боюсь, что скоро дело дойдет и до более крупных населенных пунктов. В Лелечицах, к примеру, слухи циркулируют — согласно вашим же данным — совершенно панические. Мы там, конечно, всякого уже понавидались, но такого, как рассказывают в Лелечицах...

— Мало ли, что треплют на базаре, — пыхнул дымом генерал.

— Да бросьте вы, Павел Леонидович, — Ларькин тоже давно уже перестал церемониться с чинами и званиями. Неформальное обсуждение, так неформальное обсуждение. Эксперты, значит эксперты. — Мы с вами под одной крышей выросли, и не объясняйте мне, ради бога, что панические слухи на лелечинском базаре не доставляют вам ровным счетом никакого беспокойства. Тем более, что циркулируют эти слухи наверняка давно уже не только в Лелечицах. И что аномальная активность подобная Припятской — по моим данным — либо уже проявляется в крупных городах страны, либо в скором времени должна в них обнаружиться. Не в таких масштабных формах поначалу, но тоже мало не покажется. -I

Генерал перевел взгляд на Радзяховского и поднял бровь. Радзяховский поспешно кивнул.

— Так точно, товарищ генерал. Уже обнаружилась — если можно так выразиться. По крайней мере, есть основания так полагать. В Гомеле и в южной части Минска. Одна и та же ситуация. Повальное нашествие тараканов и городского комара. Этого, мелкого, подвального, который по десять