дружить и договариваться, чем пытаться чего-то добиться силой, — пробормотал Вагнер и повесил трубку.

Ну да, конечно. Только для осознания данного факта мне его супругу сначала пришлось отдать на забаву одной из сестер-лихоманок.

Кстати, надо будет попросить Олега, чтобы тот через пару-тройку неделек Вагнера хорошенько пуганул. К примеру, лежит тот в ванной, в кораблики играет или пузыри пускает, и тут из-под воды рука высовывается, машет указательным пальцем, и жуткий голос ему сообщает:

— Помни про должок.

Вряд ли Петр Францевич смотрел наши старые фильмы-сказки, потому аналогию не проведет. А как средство устрашения это сработает отменно. Я бы испугался.

— Готов? — жадно уточнила Виктория. — Да?

— Испустил дух в муках и смраде, — подтвердил я. — Если тебе интересно — мара сдержала слово. Перед смертью Арвен называл какие-то имена, думаю, одно из них было «Герман».

— Я довольна, — чуть обмякла Виктория. — Только теперь внутри меня как-то совсем пусто стало. Жить незачем.

— И эта женщина еще в чем-то пытается обвинить Мезенцеву, — фыркнул я. — Такую дурь даже Женька не выдаст. Самой не совестно?

— Нет, — прислушавшись к себе, сообщила Виктория. — Не слишком. Телефон звонит, такси, скорее всего, приехало.

Так оно и оказалось. Через пять минут чародейка покинула мою квартиру, оставив после себя лишь легкий запах терпких духов.

— Хорошая она, — сообщил мне Родька. — Ежели сюда переберется, то славно заживем, хозяин. Силы в ней много, я это чую. И умом не обижена, не то что некоторые.

— А как же Светка? — не удержался от колкости я.

— Так твоему сердцу я не указ, — вздохнул мохнатик. — Она, конечно, хозяйкой хоть куда была бы, и машина у нее новая есть, я в окно видел. Но что уж теперь…

Машина — это для Родьки серьезный аргумент. Он давно оценил удобство автомобилей и осознал их превосходство над электричками, потому время от времени теперь строит тонкие намеки, мол, хозяин, не купить ли нам машинку? Причем не абы какую, а внедорожник, ну или хотя бы кроссовер. Мало того, он повадился в чьей-то квартире по спутниковому телевидению «Топ Гир» смотреть!

Еще чуть-чуть, и я начну опасаться того, что он подастся к метросексуалам или начнет посещать барбер-шоп. Жуткое название, кстати. Вроде бы всего-то брадобрейня, но как страшно звучит — «бар-рбер-шоп». Брр…

Что же до Арвенов и иже с ними — тут особо и думать нечего. Флаг им в руки, ветер в спину, электричку навстречу.

Да, об электричках. Надо валить из города, нечего мне тут больше делать. Амурные дела закончены, работы у меня, по сути, больше нет, а в Лозовке забот полон рот. Ремонт, посевная, сбор трав. Вторая русальная неделя, опять же, на носу. Короче, заскочу в банк, скажу девчулям, что я увольняюсь, отдам заявление в отдел кадров, закуплюсь всем необходимым — и в глушь, в деревню.

Но, в полном соответствии с русской народной поговоркой о планах и божественном промысле, который на них воздействует, все прошло не так гладко, как задумывалось. В первую очередь потому, что госпожа Ряжская оказалась в банке. Уж не знаю, меня ли она ждала, или просто звезды так на небе совпали, но — увы и ах.

— Смолин! — чуть ли не сразу после того, как я вошел в здание, меня цапнула за рубаху новый секретарь Волконского, очаровательная кареглазая стройная девушка, которую весь рабочий персонал с ходу стал называть Юленькой. — Ты чего? Почему в таком виде? Почему через главный вход? Ты же знаешь, правилами внутреннего распорядка строжайше запрещено…

— Да я пропуск потерял, — честно ответил ей я. — Искал — не нашел.

И это была чистая правда. Фиг его знает, куда эта карточка завалилась. В сумке ее нет, в карманах — тоже. Что до внешнего вида — ну да, без пиджака. Ноне в джинсах же и не в шортах? Хоть и был соблазн.

— Я фигею, дорогая редакция! — Секретареныш даже рот раскрыла от изумления. — Тебя же за пропуск безопасники сожрут! Или вообще уволят. Может, даже по статье!

— На то и рассчитываю, — тихонько щелкнул я Юленьку по носику. — Пойду сдаваться. Может, без статьи обойдется. Генка тут?

— Ты с похмура, что ли? — принюхалась ко мне девушка. — Или какой дрянью закинулся? «Генка»! Геннадий Павлович! И не к нему тебе надо, а к Дмитрию Борисовичу в кабинет. Он сказал, что как появишься, так сразу! И из здания тебя не выпускать.

— Ну, это уже перебор, — заметил я. — Это Конституции противоречит, и Уголовному кодексу, скорее всего, — тоже. Я не согласен, чтобы меня где-то против воли удерживали.

— Хватит уже шутки шутить, — рассердилась Юленька. — Саш, охота тебе вылетать отсюда с треском и плохими рекомендациями вдобавок, а? Ну да, ты бесшабашный, со своей жизненной позицией, и это круто, но… Как говорит моя бабушка — не плюй в колодец, пригодится на обратной дороге воды напиться.

— Грех не прислушаться, — согласился я. — Ладно, идем уже. Не ради Волконского согласился, ради тебя. Ну и из уважения к твоей бабушке.

Какая мне разница, кому заявление об уходе отдавать? Что кадровик, что председатель правления — все едино. Тем более что его ему и подписывать.

— Позавчера Ряжская тоже здесь была, о тебе спрашивала, — шепотом сообщила мне Юленька у самой двери кабинета Волконского. — Это так, для справки.

— Понял, принял. — Я выбил заковыристую дробь по двери кабинета предправа, не дожидаясь ответа, толкнул ее от себя и вошел внутрь со словами: — Вызывали, Дмитрий Борисович?

Глава 6

— Смолин! — преувеличенно-гротескно всплеснул руками Волконский, чем немало меня удивил. В списке многочисленных способностей и умений Дмитрия Борисовича ранее никогда не значились ни сарказм, ни ехидство. Как мне всегда казалось, он к ним был вовсе не способен. Однако ошибочка вышла. Может, кресло предправа, как некий магический артефакт, даровало ему несколько новых талантов? — Мы уж и не чаяли тебя увидеть! Хотели в розыск объявлять, задействовав административный ресурс в органах правопорядка.

— Как чуял, — дружелюбно поддержал шутливый тон я. — Сам пришел!

— Саша, дорогой мой, хочу заметить, что на работу надо непременно являться каждый день, а не тогда, когда прогулочный маршрут проходит вблизи от нее, — задушевно продолжил Волконский. — Ей-богу, даже странно, что мне приходится объяснять тебе такую простую и незамысловатую вещь. Скажу так: если бы не Ольга Михайловна, ты бы сейчас гадал, куда тебе с такой красивой трудовой податься. Я к тебе отношусь хорошо и зла не желаю, но, когда сотрудник демонстративно игнорирует трудовую дисциплину, подобное надо пресекать. Причем максимально жестко, чтобы остальные четко осознали: незаменимых