2) Прямым текстом заявлял, что полицейский по фамилии Карелла подозревает его в убийстве жены.

3) Выражал восхищение Кареллой, при этом исподволь спрашивал, знает ли Карелла об этом.

4) Высказывал предположение о том, что Карелла, будучи толковым полицейским, уже понял, зачем они с ним таскались по барам прошлым воскресеньем, осведомлен об изменах Сары и знает, что ее измены не являлись тайной и для Флетчера.

5) Пошутил, пообещав Арлин передать ее слова Карелле, при том что, по сути дела, она уже сама «передала» их через прослушку, установленную в ее квартире.

Кареллу охватило жутковатое чувство, которое его уже посещало сперва за обедом с Флетчером, а потом во время совместного похода по барам. Складывалось впечатление, что Флетчер затеял опасную игру. Адвокат, будто насмехаясь, подкидывал Карелле кусочки мозаики, рискуя тем, что детектив в какой-то момент сможет сложить из них полную картину, недвусмысленно свидетельствующую о том, что Сару убил не кто иной, как он – Флетчер. Пленка с записью хранила голос Джеральда, который с загадочной мягкостью произнес: «Я могу понять его логику. А вот понимает ли он меня? Не уверен». Он произнес эти слова, уже зная о том, что квартира стоит на прослушке. Таким образом, можно предположить, что Джеральд обращался непосредственно к Карелле. Но что он хотел ему сказать? Какую мысль донести? И зачем?

Карелле очень захотелось узнать, что говорит Флетчер, не будучи осведомленным о том, что его слышат полицейские, и потому обратился к лейтенанту Бернсу с просьбой запросить у суда ордер на установку «жучка» в автомобиле Флетчера. Бернс такое разрешение дал, а суд выдал ордер. Карелла связался с лабораторией судебной экспертизы, и там ему сразу сказали: как только он выяснит, где Флетчер паркует автомобиль, техник тут же приедет и все сделает.

Читать любовные письма другого мужчины – все равно что смаковать китайские блюда в одиночку.

В мертвой тишине, царившей в инструктажной, Клинг уныло перебирал послания Ричмонда, словно пробуя яства. При этом детектив был лишен возможности поделиться с кем-нибудь их изысканным вкусом. Они представляли интерес исключительно благодаря острому уму Ричмонда – перед отправкой письма вычитывал цензор: вдруг там окажется просьба прислать нечто запретное внутри торта на день рождения? Ричмонд знал, что его письма будет читать посторонний, и потому сдерживал свои чувства, лишь намекая на свою пылкую любовь к Норе, на дикую тоску по ней, на нетерпение, с которым ждет момента, когда снова встретится с ней, оказавшись на свободе по окончании срока заключения. Ричмонд искренне надеялся, что срок ему скостят и он получит условно-досрочное освобождение.

Впрочем, в одном письме обнаружился занятный абзац, содержавший нечто, очень напоминавшее прямую угрозу.

Клинг прочитал абзац еще раз и потянулся к телефону, но он зазвонил сам. Берт снял трубку:

– Восемьдесят седьмой полицейский участок, детектив Клинг.

– Берт, это я, Синди, – раздался женский голос.

– Привет, – коротко произнес Клинг.

– Ты занят? – спросила она.

– Да так… – неуверенно промолвил детектив. – Собирался звонить в архивный отдел.

– Вот как?

– Ладно, с этим можно и подождать. Давай говори, что там у тебя.

Синди чуть замялась, а потом очень тихо спросила:

– Берт, с тобой можно завтра встретиться?

– Завтра? – переспросил он.

– Да. – Синди опять запнулась. – Завтра же сочельник.

– Знаю.

– Я тебе кое-что купила.

– Зачем, Синди? – вздохнул Клинг.

– Так, по привычке.

Берту подумалось, что она сейчас улыбается.

– Я с радостью с тобой встречусь, – промолвил он.

– Я работаю до пяти.

– А что, у вас на работе не будет рождественской вечеринки? – удивился Клинг.

– В больнице? Берт, солнышко, мы ведь тут каждый день боремся за чью-то жизнь. Сражаемся со смертью…

– Как, собственно, и все мы, – улыбнулся Клинг. – Как мы договоримся? Встретимся в больнице?

– Да. У бокового входа. Знаешь, куда подъезжают скорые…

– Да, я в курсе, где у вас боковой вход, – заверил ее Клинг. – Во сколько? В пять?

– Давай лучше в четверть шестого.

– Ладно, в четверть шестого, – согласился Берт.

– Тебе непременно понравится мой подарок, – интригующе произнесла Синди и повесила трубку.

Когда Берт набирал номер архивного отдела, он все еще улыбался. Полицейский по фамилии Рейли на том конце провода внимательно выслушал Клинга и пообещал перезвонить через десять минут, заверив, что к этому времени он успеет собрать все необходимые детективу сведения. Как оказалось, Рейли хватило и восьми минут.

– Клинг?

– Да.

– Это Рейли из архивного отдела. Да, я нашел дело Фрэнка Ричмонда. Что мне с ним делать? Направить вам копию?

– Можете зачитать его послужной список? – попросил Берт.

– Ну… – замялся Рейли, – вообще-то он достаточно длинный. Этот красавец был не в ладах с законом с шестнадцати лет.

– А можно поконкретнее?

– Да в основном всякая ерунда, – небрежно произнес Рейли, – вот только в последний раз он отличился.

– Когда именно? – быстро спросил Клинг.

– Два месяца назад.

– И что ему предъявили?

– Вооруженное ограбление, – с готовностью ответил Рейли.

– А подробности в деле есть? – присвистнув, поинтересовался Берт.

– В списке правонарушений нет… Дайте гляну, есть ли у нас протокол задержания.

Клинг принялся ждать. На том конце провода полицейский деловито шуршал бумагами.

– Вот он, нашел, – наконец раздался голос Рейли. – Значит, история такая. Фрэнк и еще один парень перед самым закрытием заскочили в супермаркет и взяли кассу с дневной выручкой. Вот только не повезло им. На выходе их взял детектив. Он жил рядом, в свободное от работы время решил сходить за покупками, ну и…

– А что это за парень, который участвовал в налете вместе с Ричмондом? – строго спросил Берт.

– Некий Джек Янси. Он сейчас тоже сидит. Хотите, гляну его дело?

– Нет, не надо.

– А третьему парню, – продолжил Рейли, – удалось соскочить.

– Вы же вроде сказали, что их было двое? – нахмурился Берт.

– Нет, был и третий – ждал в машине на стоянке у служебного входа, там, где разгружают товар. Взяли его прямо в автомобиле с включенным двигателем, но он заявил, что не при делах – мол, понятия не имел о налете. Ричмонд и Янси за него вписались: оба в один голос твердили, что видят его в первый раз в жизни.