Информация супер! Жанна узнала много интересного и по дороге к новому жилищу Эдгара с сожалением думала, что, в сущности, от самого человека мало зависит путь, который он выбирает. Всегда найдется гнида, которая вползет на этот путь и нагадит так, что утонешь в дерьме.

Во время первичного осмотра трупа (Гарика) на месте преступления в заброшенном здании у трамвайно-троллейбусного депо Виталий не делился впечатлениями и подозрениями с Ларисой. А после вскрытия понял, что проблема серьезная и подать ее следует особо. Лариса, конечно, обидится, так как рвется в бой, Руслан в свою очередь надует губы, однако надо честно признать: оба продуктивной работы пока не показали. Виталий не хотел бы им навредить – боже упаси! В то же время отдавал отчет: не справятся.

Он отправился прямым ходом к Петричу, формулируя в уме суть, которую следовало выложить кратко и четко. К Виталию относились хорошо, включая Петрича, что выражалось в терпимости, другим (молодым специалистам) этой милости он не оказывал. Виталий описал бы Петрича примерно так. На грубо сколоченном чьей-то безжалостной рукой (бог тут вряд ли принимал участие) широкоскулом лице редко появляется улыбка. Шею забыли вставить, голова сразу приколочена к телу, полученному путем скрещивания медведя с бегемотом. Голос трубный, командный, резкий, характер отвратительный. И этот человек является главной персоной в следственном отделе по особо важным делам. Жаловались на него миллион раз, Андрея Павловича даже переводили на другую работу, но преступлений-то не становится меньше. Меньше становится тех, кто способен их раскрыть. До последней фразы Виталия он что-то писал и, казалось, слушал вполуха. Потом вдруг, отложив авторучку и взяв фотографии убитого парня, которые принес Виталий, удивил просьбой:

– Ну-ка, еще разок.

– Гарик был убит одним ударом – снизу. Заточенный с обеих сторон длинный стальной предмет вошел под подбородком, проткнул гортань, нёбо, прошел за носовыми пазухами и вошел в мозг. Это был очень сильный удар. Но есть одна особенность данного преступления: точно так была убита эта девушка год назад… посмотрите. – Виталий положил на стол еще одну стопку фотографий.

– Что за орудие? Нож? – спросил он, хотя в их кругах, когда нет улики, принято называть нож стальным предметом, острым предметом и так далее.

– Год назад – обычный, а сейчас – особенный, обоюдоострый. Я просмотрел материалы по ножам, включая и те, что предпочитали в древности. С тонким обоюдоострым клинком нашел «Чентовенти», или «Фузетто», – из итальянских стилетов, распространенных в Венеции в семнадцатом веке. Обычно им чистили запальное отверстие пушки и, разумеется, применяли в качестве оружия. А еще тоньше «Квайкен» – японский женский кинжал, его применяли в качестве самообороны, им же вскрывали вены на шее во время обрядовых самоубийств. Не исключаю, что по этому типу орудие убийства сделано кустарным способом, сейчас многие увлекаются кустарщиной – то ядовитые растения разводят и составляют яды, то формулу наркотиков придумывают на кухне… Но сталь должна быть качественная.

Петрич разложил фотографии Гарика и Нины на столе, а снимки отличные, входные отверстия просто один к одному.

– Думаешь, рука одна? – спросил он, хотя сам уже уверен, что рука одна.

– Слишком необычные удары – под подбородок. Убийца буквально надел головы жертв на… тонкий, острый стальной предмет. Это почерк. Яркий, индивидуальный, я бы сказал, не оставляющий ни одного шанса жертве.

Петрич задумался, обхватив клешней (рукой назвать его конечность – это слишком ласково) тяжелый подбородок, и Виталий приготовился услышать любимое слово «свободен». Ничуть не бывало!

– Кроме девушки, на даче был убит кто-нибудь еще этим же способом? – осведомился Петрич.

– Тела сильно пострадали от огня, но по описаниям главного свидетеля Смирнова – соседа Плещеевых по даче – и по некоторым повреждениям внутри голов, я полагаю, мать Плещеева была убита тем же способом.

– Вы зафиксировали в актах вскрытия годичной давности свое предположение?

Виталий слыл человеком не только исполнительным, но и дотошным, не упускающим случая проникнуть в органы, ткани, клетки, молекулы своих безмолвных клиентов. Но вынужден был разочаровать Петрича, которого при всем его гадостном характере уважал, ценил и восхищался им как профессионалом:

– При вскрытии того, что осталось, я только присутствовал. Эти люди были моими знакомыми, я не мог относиться к ним, как к обычным трупам…

Андрей Павлович махнул рукой, мол, достаточно. И снова не прогнал. Секрет прост: современное следствие не способно обойтись без экспертов, а Петрич заинтересовался двумя убийствами, между которыми дистанция – год.

– Я восстановлю в памяти прошлогоднее дело, – принял решение Петрич. – Насколько помню, речь шла о разбойном нападении…

– Да. Но на даче Плещеевы ценностей не держали.

– В деле речь шла о преступной группе?

– Конечно. Была попытка убить сразу пять человек, подобная задача по плечу группе.

– Подумай еще, что упустили тогда или могли упустить? Сейчас каждая мелочь может пригодиться.

Подобные дела, признанные висяками, Петрич очень часто заканчивал лично, и горе тому, кто не смог по каким-то причинам раскрыть преступление. Руслану с Ларисой крупно не повезло, кажется, горе подбиралось к ним. Руслан занимался дачным делом, до конца его не довел, о той ночи забыли. Позже к Руслану присоединили молодое дарование Ларису, да, вот такие даны им привилегии: вдвоем расследуют пустячки, и те не слишком успешно. Обоих относят к «позвоночникам», которых устроили по звонку влиятельных людей или за деньги, но это неинтересно, так как встречается повсеместно. В конце концов, хороший человек сейчас – тоже подарок судьбы, а Ларису и Руслана Виталий относил как раз к подарку. Но как они отреагируют? Оба сочтут поступок Виталия некорректным, возможно, и предательским?

Впервые он заглянул к Ларисе с паршивым чувством вины. Валя сразу зарделась, подскочила и скороговоркой выпалила, что патронесса ушла по делу. Виталий огорчился. Он хотел обсудить с Ларисой факт «измены», а она, видимо, помчалась тормошить свидетелей. Работу Лариса любит страстно, как мужчину, что не может нравиться, но с этим приходится считаться. В машине он позвонил Эдгару, Виталий обязан был его предупредить:

– Привет. Как дела?

– Втягиваюсь в рабочий процесс…

– Это хорошо. Слушай, ты не выходи пока из дома.

– Почему?!

Виталий тоже удивился бы, если б ему приказали стать затворником, да делать нечего, кроме как осторожно поделиться опасениями:

– У меня ощущение, что тебя поджидали здесь, теперь пытаются подставить.

– Подставить? Не понимаю.

– Я пока тоже. Но убили мальчишку точно так же, как… тогда… на даче…

– Перестань намеками говорить, как с больным, – рассердился Эдгар. – Я давно в норме. И что?