— Михаил Алексеевич, — я помрачнел, этот парень так нарвется на неприятности. — Должен вас предупредить об опасности. Я подозреваю, что на князя работает…

— Маг смерти, да, я знаю, — легкомысленно отмахнулся юрист. — Собственно, это была вторая новость. А вы уже и в курсе, да? — внезапно расстроился парень.

— В курсе, — я кивнул, вспомнив мумию, в которую превратился барон Пахомов. — Думаю, стоит передать эту информацию в жандармерию. Как-нибудь анонимно, мне бы не хотелось чтобы о моей причастности…

— Ну я точно не скажу, — нетерпеливо перебил Казаринов. — Мы с вами договором связаны, а там пункт о неразглашении даже в случае вашей гибели, господин граф.

— Александр, будьте уж любезны, раз мы с вами в такое вляпались.

— Так вот, ваше сиятельство, — он, кажется, и это прослушал, хотя кивнул. — Его в жандармерии кто-то прикрывает, нельзя туда обращаться. О смерти одного из братьев Пархомовых вообще ни в одной хроники нет. Ни в морге, ни в сводке происшествий, ни-че-го!

— Ну это ещё ничего…

— И из документации комерц-коллегии он испарился! И в торговой палате зачищено, — азартно продолжал юрист. — Пуф! И нет человека, словно и не было никогда. Понимаете?

Я понимал, что он стремительно несется к своей смерти с таким-то энтузиазмом.

— Ну то есть само-то общество осталось, как есть. Братьев Пархомовых. Но при этом про второго брата все упоминания пропали, — продолжал он, не замечая как я хмурюсь.

— Михаил! — я чуть повысил голос, чтобы привлечь наконец его внимание. — Вы понимаете, что это опасно? Оставьте это, дальше я сам займусь расследованием.

Казаринов выслушал меня на этот раз внимательно и снова переменился, напомнив мне мои подозрения, что он метаморф. Восторженность исчезла, на меня взглянул хладнокровный и уверенный в себе человек. И усмешка на его лице появилась под стать — хитрая.

— Александр, вы правы, это опасно, — голос его тоже изменился, в нем появилась сталь: — И я прекрасно отдаю себе в этом отчет. Ваше беспокойство за меня я понимаю. Но скажу вам честно, я не оставлю это, даже если мы расторгнем договор. Уж поверьте на слово, о себе позаботиться я умею. И не в моих правилах бросать дело на полпути, каким бы сложным или опасным оно не оказалось.

Впечатлил. Что же, хочет парень себя угробить, право его. Хотя я видел, что он далеко не так прост, как кажется. Или хочет казаться.

— Тогда, пожалуй, продолжим наше сотрудничество, — я сдержанно улыбнулся.

— Тогда, пожалуй, я скажу вам, где возможно будет интересующий нас князь в ближайшее время, — Михаил отзеркалил мою улыбку, чуть помедлил и доверительно сообщил: — На выступлении мастера-иллюзиониста Ракиты. Очень рекомендую вам его посетить, говорят редкое зрелище.

— И вы тоже там будете? — поддерживая его светский тон, поинтересовался я.

— Ну что вы, господин граф, таким мелким чиновникам, как я, на подобные представления не попасть, — скромно ответил Казаринов.

Я не выдержал и расхохотался, совершенно ему не поверив. Юрист сделал вид, что не понял причины моего веселья и уже собрался уходить, как спросил:

— Скажите, а пожар — как это произошло?

— Случайность, — на данный момент я считал именно так.

— Вы уверены, что князь к этому не причастен? Возможно, ваше появление и визит к Пархомовым ему не понравились и он решил поторопить события.

Возразить было нечего. Возможно, и так. Пока дед не пришел в себя и не рассказал, что конкретно случилось, наверняка сказать я не мог.

Но для чего князю уничтожать так нужное ему имущество и убивать деда? В случае такого происшествия обязательно будет проведено тщательное расследование. И как бы он старательно не защищал следы, это большой риск.

А всё как раз было устроено так, чтобы прошло тихо и незаметно.

Если предположить, что князь занервничал только из-за моего появления и начал делать ошибки, то тогда он не так уж и умен. Но в этом я сомневался.

Делиться этими мыслями с Казариновым я не стал. Судя по всему, он сам лишь предполагал. И проявлял заботу своего рода.

Мы распрощались и, уже провожая юриста, я увидел следующего гостя.

Чуть от досады не прикусил губу. Спокойно заняться текущими делами мне не дадут.

Тем не менее я улыбнулся Головину, решительным шагом идущему по дорожке к дому. Они встретились на полпути с Михаилом, раскланялись и, когда капитан подошел, то с ходу спросил:

— Как Лука Иванович? Как ты?

Злиться на друга, который искренне волновался за нас, я не мог. Тем более всё равно собирался обедать, так что я успокоил его, кратко рассказав о целителе и строителях, и пригласил присоединиться.

Подобрал с крыльца газеты и почту, мельком взглянул на конверт с гербом Оболенских и усмехнулся. Тоже любитель старых традиций? Но его извинения за вспыльчивого сына меня сейчас не интересовали, так что я отложил это на потом.

Со старым другом можно было разместиться хоть на пне посреди леса, так что я не стал утруждать Прохора или самостоятельно таскать еду в гостиную. Мы расположились на кухне и вместе взялись за приготовление.

Головин такими голодными глазами смотрел на домашнюю еду, что я не удержался:

— Неужели ты перешел на казарменное обеспечение? Помнится мне, твоя матушка отменная хозяйка и всегда накрывала роскошные обеды.

— Не дави на больное, — сразу же завелся Николай. — Матушка чересчур радушная хозяйка, если выражаться сдержанно. Удивительным образом в обеденное время в нашем доме начали появляться девицы!

Я рассмеялся, поняв в чем проблема. Графиня Головина решила женить сына и ничто не могло её остановить материнскую заботу.

— Вот ты смеешься, а я поесть нормально не могу! — возмутился друг. — Все эти расшаркивания, знаки внимания, положенные по этикету, и бесконечные беседы черт знает о чём! Я офицер, а не поэт! Откуда