— Все ваши понтифики — наглые узурпаторы! Никто не может говорить от имени бога, никому он не давал такого права. А вы цепные псы этих узурпаторов! Во времена Империи в Церкви Единого не было ни понтификов, ни инквизиторов.

— Мерзкий богохульник, ты ответишь за свои дерзкие речи! Завтра же мы доставим тебя на Остров, и ты предстанешь перед судом Святой инквизиции. Одевайся!

Угу… а это мы уже проходили. Плевать этим гестаповцам на все законы вольного Ирута. Какой-нибудь убийца или бандит будет здесь под защитой — им он даром не сдался. А вот хула на святую инквизицию и Верховного Понтифика — это уже отдельная тема. Всем несогласным мешок на голову — и в застенки. А наш маг-то, оказывается, диссидент!

То, что нам с Олафом не удастся отсидеться в этой кладовке и в любом случае придется вмешиваться в разборки Лукаса с инквизиторами, уже было понятно. Вопрос только в том, чтобы выбрать для этого наиболее удачный момент. Я осторожно вынул меч из ножен и натянул на лицо маску. Слышал, как за спиной Олаф тихо расстегивал свой смертоносный пояс. Мы, в общем-то, были готовы к бою, но Олаф пока придерживал меня за локоть, призывая не спешить. А события в мастерской начинали развиваться по совершенно непредвиденному сценарию. Наш храбрый толстячок даже и не думал сдаваться врагам.

— Ноги моей не будет на вашем Острове! Магия — это дар, данный людям богом, и никто не властен им распоряжаться, кроме Единого.

— То есть добровольно ты отказываешься исполнять приказ мессира?

— Отказываюсь! И если вы сейчас же не покинете мой дом, я подниму такой шум, что сюда сбежится весь квартал. Посмотрим, как вы справитесь с двумя десятками магов.

— Не поднимешь. На твой дом мы навесили полог тишины. Взять его!

Лукас шустро отступил к столу и, схватив с него какую-то штуковину, бросил в ноги инквизиторам. Ярко полыхнуло, и мастерская тут же наполнилась едким дымом, за клубами которого я уже ничего не мог рассмотреть. Слышно только было, как инквизиторы дружно закашлялись, а потом раздался звук тупого удара и короткий вскрик Лукаса. Чье-то тело упало на пол, с грохотом увлекая за собой табурет. Видимо, наш маг намеревался в суматохе проскочить к двери и выбежать на улицу, чтобы позвать на помощь. Не удалось.

— Свяжите этого мерзавца! А потом хорошенько обыщите его дом. Думаю, мы найдем здесь много интересного — на смертный приговор и сожжение на костре уж точно хватит.

Все. Больше ждать нельзя. Тем более что я уже и сам начинал задыхаться от вонючего дыма, проникающего сквозь щели в кладовку. Даже интересно — что он там взорвал? Ну, с богом! И я ногой распахнул дверь.

— Ночной дозор! Всем выйти из тени! — заорал я по-русски, и инквизиторы на мгновение застыли, не понимая, что кричит чувак со сверкающим мечом и откуда он вообще взялся. А потом я услышал испуганный вопль:

— Инис!!!

Ну а дальше все было лишь делом техники, и Ас-Урум собрал в этот вечер свою очередную кровавую жатву. Страх инквизиторов перед инисами сыграл с ними злую шутку. В мастерской Лукаса творился теперь сущий ад — била струей кровь, летали отрубленные конечности, по полу катились отрубленные мечом головы. Но на улицу из окон этого дома не донеслось ни звука — благодаря пологу тишины квартал магов мягко погружался в ночной сон, даже не догадываясь о происходящем.

В наступившей тишине я оглянулся в поисках очередного врага и наткнулся на взгляд Олафа, сидящего на полу и поддерживающего за плечи раненого Лукаса. В этом взгляде не было восторга от увиденного, лишь тревога за меня. И это подействовало как ведро холодной воды. Восторженная улыбка сползла с моего лица, Ас-Урум был тут же отправлен в ножны, а я, сняв маску, устало опустился на колени перед Лукасом.

— Что с ним?

— По голове, видно, здорово треснули. Пока без сознания.

Через мгновение маг тихо застонал и приоткрыл глаза. Обвел мутным взглядом разоренную мастерскую и вновь потерял сознание.

— Что будем делать, княжич?

— Берем его с собой. Здесь оставлять нельзя.

Я нацепил на мага эльфийский амулет, и мы, взяв Лукаса под руки, вышли на улицу. То ли амулет на него подействовал исцеляюще, то ли свежий воздух, но наш толстячок немного пришел в себя и даже начал перебирать ногами. Со стороны это выглядело так, словно идет компания припозднившихся пьяниц. Я даже подумал, не затянуть ли мне какую-нибудь подходящую песню, но ничего, кроме как «Шумел камыш, деревья гнулись…», в голову так и не пришло.

Пока мы брели к причалу с гондолами, Олаф тихонько меня отчитывал:

— Княжич, простите, если я скажу сейчас что-то не то, но власть этого меча над вами пугает меня. Вы словно становитесь другим, совершенно незнакомым для меня человеком, когда берете его в руки.

— Я выгляжу одержимым?

— Нет. Не знаю… Сквозь вас словно проступает совсем другой человек. Взрослый, жесткий, и это точно человек, прошедший через войну. Понимаете?

Я замер, слушая своего слугу. Вот опять прокололся. Контролировать себя в пылу битвы невозможно, и бьюсь я, конечно, как взрослый мужик Артем, а не как юный Йен. И дело даже не в том, как правильно я держу меч или как ловко я двигаюсь. Просто моего личного жизненного опыта и моего настоящего характера в этот момент никак не скрыть. Я решил перевести разговор:

— Надо было поджечь дом.

— От ищеек инквизиции так следов не скроешь, — пожал плечами Олаф. — А вот город заняться может. За такое тут четвертуют легко. Бежать нам надо, княжич. И чем скорее — тем лучше. Ирут, конечно, вольный город. Но только до тех пор, пока с Острова не последует окрик. А за трех убитых паладинов власти города тут все по камню разберут.

— Сбежим. Но прежде поговорим с Лукасом. И дождемся заказа алхимика.

Как мы добирались до гостиницы — это отдельная история. Заметая следы, нам пришлось несколько раз пересаживаться с гондолы на гондолу. Еще в дороге я без раздумий надел на шею Лукаса свой амулет с личиной, который маг успел зарядить. Так что в нашу гостиницу мы ввалились втроем: купец, его сын, «которому стало плохо на улице», и их новый знакомый, помогший довести болезного до жилища. Под личиной отличия наших с Лукасом фигур не видно, а от помощи слуг мы благоразумно отказались — сами дотащили его тяжелую тушку до своей комнаты. Знакомый, роль которого исполнял я, решил здесь же заодно и снять себе комнату, чтобы не бегать по Ируту в поисках жилья. Короче, у меня теперь было свое отдельное жилье, а Олафу пришлось вновь побыть сиделкой, теперь уже у постели Лукаса.

На следующий день, после плотного завтрака, состоялся тяжелый разговор с чародеем. Лукас был еще слегка зеленым от тошноты и рана на голове до конца не затянулась, но благодаря целительной магии эльфов он чувствовал себя лучше. Правда, в его магических потоках произошли какие-то сбои и колдовать у него пока не получалось, зато он мог высказать мне все свои претензии. Лукас, разумеется, не питал особых иллюзий насчет «справедливости инквизиторов», но кровавый финал разговора с паладинами на него произвел тягостное впечатление.