На большом пространстве земля из зеленой стала серо-коричневой,и казалось, она слегка мерцала, словно покрытая рябью волн. Такое он виделтолько однажды, год назад, когда пролетал над полем, по которому двигаласьисполинская стая саранчи. Саранча еще не отрастила крылья, но и такая, пешая,передвигалась с огромной скоростью, пожирая все на своем пути. После нееоставалась черная земля. Даже высокие деревья превращались в почерневшие, какпосле пожара, обглоданные до коры скелеты.

– Саранча, – вырвалось у него.

Поблескивающие искорки выглядели слюдяными крылышками, ноточно так же с высоты блестит в солнечных и даже лунных лучах и обнаженноежелезо.

– Саранча? – переспросил Ратша. Голос звучалугрюмо. – Да, ты прав. На очень быстрых конях.

– А это значит, – проговорил Иггельд, – онауже отрастила крылья.

Ратша смолчал, Иггельд чувствовал его горячее, как удракона, дыхание. Оба понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, и сейчасРатша не удивился, когда Иггельд сказал громко:

– Черныш!.. Большими кругами!..

Крылья не сделали и взмаха, дракон едва заметно накренился,ветер чуть-чуть изменил направление. Они так и остались в центре мира какприклеенные, а мир внизу начал поворачиваться по дуге. Мерцающее пятно, что ужеразбилось на множество крохотных скачущих на одинаково коричневых коняхвсадников, уплыло в сторону. Черныш снизился еще, уловив желание Иггельда, таклетали довольно долго, наматывая широкие круги, пока Ратша не вскрикнул:

– Вон там!.. Десяток воинов!

Артане, обнаженные до пояса, мчались на быстрых степныхконях тесной группкой, дракона не замечали, тот держался сзади, а чтобы тень неопередила, свернул, постепенно снижаясь, снова начал догонять быстро, каклетящая птица. Ратша взял дротик, второй передал Иггельду.

Не сговариваясь, метнули одновременно, всадники неслисьвпереди, тяжелые дротики уменьшились, Иггельду почудилось, что растворились ввоздухе. Черныш пронесся над артанами, снизу вроде бы крик, Ратша сказал созлым удовлетворением:

– Попал… Точно в загривок! Не такая уж у них и дубленаяшкура.

– А я? – спросил Иггельд.

– Ты почти попал, – утешил Ратша. – Коняточно ранил.

– Бедный конь…

Их сильно качнуло, Ратша ухватился за ремни, умолк, Чернышразвернулся по крутой дуге. Ратша снова подал Иггельду дротик, сам уже держал,всматривался, а когда проносились над артанами, с силой метнул. Артане, неиспугавшись, выхватили луки. Стрелы, блистая на солнце крохотными искраминаконечников словно льдинками, взлетали быстро и часто.

– Не высовывайся! – предупредил Ратша строго.

Две-три стрелы пронеслись мимо, по дуге их вернуло обратно,остальные щелкали по панцирю Черныша. Иггельд сжался в страхе: одно дело –знать о неимоверной прочности лат дракона, другое… Черныш, поняв, чтотребуется, попросту завис над всадниками, те все еще неслись вскачь, но всебольше расходились в стороны, стреляли и стреляли, стараясь найти уязвимыеместа в туше настигающего их крылатого зверя.

Ратша прокричал:

– Садимся! Их только восьмеро!

– А нас? – крикнул Иггельд.

– Нас? Нас целых трое!

Иггельд понял, на душе страшно и темно, велел Чернышу:

– Вниз!.. Посадка!

Черныш удивился, голос папочки встревоженный, будтобесстрашный и всегда все знающий и умеющий папа робеет, чего быть просто немогло, сложил крылья и пошел к земле, резко выставил крылья парусами, гасяскорость, плюхнулся всеми четырьмя. Ратша тут же соскользнул на землю, уже вполном боевом вооружении, со щитом и мечом, Иггельд замешкался, но схватилуслужливо протянутый меч, крикнул:

– Черныш!.. Рассей их!.. А вон того, видишь?.. принесимне. Выполняй!

Черныш, что при первых звуках знакомой команды сразу начал внетерпении грести лапой землю, сорвался с места. Это ж самое любимое: гонять,давить, хватать и приносить добычу. Во-первых, драконы – все и такгоняльные, давильные, хватальные и приносящие в гнезда добычу. Во-вторых, можноотвести душу и насладиться осознанием, что теперь не он боится этих больших истрашных существ на огромных храпящих конях, а они, ставшие такими маленькими,бегут от него в ужасе, а он их ловит, как цыплят. И, самое главное, так сказалвеликий и горячо любимый папа, что всегда прав, всегда все знает и умеет.

Артане повернули коней и понеслись на них, пригнувшись кконским гривам. Иггельд видел только широкие мускулистые спины да толстые рукис блещущими в них острыми топорами. Холод прокатился по телу, он стиснулчелюсти, да не увидит Ратша, как его трясет, взял меч обеими руками иприготовился встретить натиск. Артан восьмеро, значит, двоих Ратша уже сумелссадить с коней. И еще ссадит…

Черныш выметнулся навстречу, издал страшный грохочущий рык,от которого ноги подогнулись, сердце застучало часто-часто. Оглянулся на Ратшу,тот побелел, едва не выронил меч, а щит опустил вовсе. Черныш распахнул пасть,растопырил лапы и крылья и так врезался в отряд. Если бы не сумели сдержатьконей, то сшиблись бы и, возможно, опрокинули бы объединенной массой, но конииспугались до визга, садились на круп, вставали на дыбы, поворачивали и уносиливсадника, не слушаясь шпор и раздирающих рот удил, а Черныш налетел, началопрокидывать вместе с конями, хватал пастью, бил лапами.

Двое всадников сумели справиться с конями и помчались наИггельда и Ратшу.

– Мой левый, – предупредил Ратша.

Иггельд чуть не сказал, чтобы брал хоть обоих, но вместоэтого сделал шаг вперед. Артанин налетел на огромном горячем коне, сам огромныйи страшный, свирепый, с поднятым топором. Полуголый до пояса, он тем не менеевыглядел облаченным в латы, настолько широка грудь, а обцелованная солнцем кожацвета старой меди. Иггельд вскинул меч, послышался резкий звон, руки тряхнуло,артанин проскочил мимо, тут же развернул коня и ринулся на него снова.Коричневое от солнечного загара лицо перекошено бешенством. Он снова занестопор, искорка сорвалась с лезвия и кольнула глаз Иггельда, он отпрыгнул,извернулся и нанес встречный удар.

Кончик длинного меча задел кисть руки с топором в ладони.Как в кровавом тумане, Иггельд видел проскользнувшего дальше всадника нагорячем коне, а кисть с зажатой рукоятью топора остановилась в воздухе,перевернулась, топор пошел острием вниз, а рукоять, брызгая кровью извцепившейся мертвой хватки руки, последовала за ним…

– Берегись! – закричал Ратша.

Иггельд, все еще в оцепенении, медленно повернулся. Артанин,блестя огненными расширенными глазами, выхватил левой рукой кинжал и гнал коняпрямо на проклятого куява. Иггельд отскочил, инстинктивно выставил перед собоймеч, все так же держа обеими руками. Артанин прыгнул с коня, растопырившись,как лягушка, замахнулся ножом. Руки Иггельда тряхнуло, нож мелькнул передлицом, он выпустил рукоять меча и отступил, а артанин, пронзенный насквозь,упал и забился в корчах.