получить от него жалованье, но «Дмитрий» все не появлялся. Между тем московский великий государь неустанно убеждал повстанцев покинуть мертвого расстригу. Перейдя в его лагерь, казаки могли получить денежное жалование, а их атаманы — поместья.

На исход борьбы под Москвой оказало влияние то обстоятельство, что правительственные войска вели войну, опираясь на мощные укрепления Москвы, тогда как повстанцы занимали сравнительно слабые позиции в селе Коломенском и в Заборье.

Если бы Болотников, потерпев поражение в открытом поле, решил сесть в осаду в селе Коломенском, его армию постигла бы судьба казацкого табора в Заборье. Отказавшись от обороны Коломенского, Болотников избежал больших потерь. По данным осведомленного русского летописца, в дни решающего боя под Москвой воевода князь М. В. Скопин и другие воеводы «живых взял седьм сот человек, да побили 2000».{387}Приведенные цифры, по-видимому, включали все потери повстанческой армии. Наибольшие потери понесло казацкое войско в Заборье, наименьшее — войско Болотникова. Фактически армию Болотникова спасло сопротивление заборских казаков.

Как свидетельствует автор «Карамзинского хронографа», Болотников с атаманами и казаками привел в Калугу «всяких людей огненаго бою больши десяти тысяч, а иные всякие воры с розгрому же ис-под Москвы прибежали на Тулу и сели в Туле многие ж люди с вогненным боем».{388} Повстанцы сохранили оружие, и это значит, что они отступали в относительном порядке.

Глава 7

«ЦАРЕВИЧ ПЕТР»

Восставший народ верил в то, что «Дмитрий» жив и находится в пределах России. Следуя молве, города письменно уведомляли друг друга: «А государь наш царь и великий князь Дмитрей Иванович всея Русии ныне в Коломне».{389} Двое монахов-лазутчиков, посланных из Москвы в окрестности Коломны, повстречали мятежников, и те поклялись, что сами видели «Дмитрия».{390} Царь Василий велел посадить на кол пленного «вора», и тот, умирая, твердил, что «Дмитрий» жив и находится в Путивле.{391} Не имея возможности опровергнуть факт гибели Лжедмитрия, восставшие толковали, что в Москве действительно убит расстрига Гришка, а истинный царевич находится с ними.

Для дворян царская власть была источником всяких благ. По традиции, только государь мог жаловать поместья и чины. Ни один дворянин не мог вступить во владение поместьем без ввозной грамоты, адресованной непосредственно от царя к крестьянам, названным поименно. Болотников мог обещать дворянам милости «Дмитрия», но их не удовлетворяли обещания. Царь Василий давал надбавки к поместному окладу и жаловал деньги как дворянам, так и рядовым детям боярским за каждую рану, за доставку языков и т. д.{392}Покидая «воровской» лагерь, дворяне имели возможность немедленно получить от Шуйского щедрые пожалования.

После неудачных переговоров с московским посадом вожди повстанцев осознали, что отсутствие «Дмитрия» может погубить все дело. Болотников многократно писал грамоты в Путивль, требуя ускорить возвращение «царя» из Польши. Начиная с июня путивльский воевода Г. Шаховской, мистифицируя население, многократно заявлял, что «Дмитрий» приближается к Путивлю и с ним идет большое войско. Его словам перестали верить. Оказавшись в трудном положении, Шаховской под давлением посадской общины принял решение, отвечавшее повсеместным ожиданиям народа. Он отправил гонцов от себя и от путивлян на Дон к самозванному царевичу Петру Федоровичу. Казак Илейка Коровин, принявший имя Петра, сына царя Федора Ивановича, поднял восстание на Тереке еще весной 1606 г. Собрав на Волге большое войско, «царевич Петр» обратился с грамотой к мнимому дяде Лжедмитрию 1, требуя жалованье для казаков. В критической ситуации Отрепьев попытался использовать казацкое восстание против своих политических противников. Но отношения между двумя самозванцами так и не определились до конца. Какими бы письмами ни обменивались они, остается фактом, что «Петр» и его казацкое войско громили поволжские крепости, в которых сидели воеводы Лжедмитрия I. Таким образом, казаки вели форменную войну против московского царя. Именно это обстоятельство объясняет, почему «царевич Петр», бежавший с Волги на Дон после переворота 17 мая 1606 г., в течение полугода отказывался присоединиться к отрядам донских казаков, которые один за другим отправлялись с Дона в Путивль на помощь сторонникам «Дмитрия». Некоторое время «Петр» с казаками держался в Монастыревском городке под Азовом, а затем на стругах пошел на Северский Донец. Тут, по словам «Петра», к казакам прибыл гонец с грамотой «от князя Григорья Шаховского да ото путивлцов ото всех». Как видно, посад в Путивле играл еще большую роль в повстанческом движении, чем московский посад в царском лагере. «Все» жители Путивля настойчиво просили «Петра» идти «наспех в Путимль, а царь Дмитрий жив, идет со многими людми в Путимль».{393}

Казачий отряд прибыл в Путивль приблизительно в ноябре 1606 г.{394} Второй раз за свою историю город превратился в «царскую» резиденцию.

Появление в Путивле «царевича Петра» с войском неизбежно повлекло за собой перемены в лагере восставших. Вольное казачество все больше превращалось в руководящую силу движения. Ядро войска «Петра» составляли терские и волжские казаки. К ним присоединились отряды донских казаков, а к началу 1607 г. в Путивль прибыло запорожское войско, по некоторым сведениям насчитывающее 7 тыс. человек.{395}

Водворение «Петра» в Путивле сопровождалось своего рода переворотом. «Царевич» явился в сопровождении казаков, с полным основанием считавших его своим ставленником и не желавших отказываться от власти. Старому путивльскому руководству пришлось основательно потесниться.

Показания «царевича», данные им после пленения царскими воеводами, дают точное представление о силах, выдвинувших его, и их программе. До принятия царского имени бывший холоп Илейка Коровин служил чуром — молодым товарищем у старого казака Б. Семенова, беглого холопа боярина князя В. Черкасского. Ко времени прибытия в город «Петра» боярин находился в путивльской тюрьме. В числе инициаторов самозванческой интриги были старый казак Василий (беглый холоп князя Н. Трубецкого), атаман терских казаков Ф. Бодырин и другие лица. Как и Илейка, эти казаки участвовали в Смуте на стороне Лжедмитрия I в 1605 г. Добившись трона с помощью вольных казаков, «добрый царь» не оправдал их надежд. Вину за это казаки всецело возлагали на «лихих бояр». «И стало, де, на Терке меж Козаков — показал «Петр», — такие слова: «Государь, де, нас хотел пожаловати, да лихи, де, бояре, переводят, де, жалованье бояре, да не дадут жалованья».{396} Казаки, посадившие Лжедмитрия на трон и некоторое время несшие караулы в Кремле, очень точно обрисовали положение. Именно бояре настояли на роспуске повстанческих отрядов и удалении их из Москвы. Весной 1606 г. казаки подняли мятеж, ставя целью расправиться с «лихими боярами» и посадить на трон своего казацкого царевича, от которого они могли бы беспрепятственно получать жалованье за службу.