class="p1">Поход «Петра» в Поволжье весной 1606 г. сопровождался восстанием в ряде поволжских городов. «Чернь» выступала в поддержку самозванца, тогда как воеводы оказывали ему сопротивление. Осенью 1606 г. события развивались аналогичным образом. На пути в Северскую землю отряд «царевича» должен был пройти через город Царев-Борисов, находившийся в руках воевод Шуйского. Город имел превосходные укрепления и артиллерию. Его гарнизон был одним из самых многочисленных на юге России. В крепости сидел воевода М. Г. Сабуров. Этот «лихой боярин» был хорошо известей вольным казакам. Терские и волжские казаки не забыли, сколько крови они пролили под стенами Астрахани, которую Сабуров оборонял от сторонников Лжедмитрия I в начале 1605 г. Молодой казак Илейка Коровин находился среди повстанцев и побывал в осажденной крепости, видимо, в качестве лазутчика. В 1606 г. боярин Сабуров категорически отказался сдать крепость «царевичу Петру». Но ему не удалось удержать в повиновении гарнизон, состоявший в своей массе из стрельцов и служилых казаков. Вмешательство местного духовенства не спасло дела. По свидетельству старца Иева, «как в смутное время шел вор Петрушка с казаки и он, Иев, царегородских всяких людей от того (мятежа. — Р. С.) унимал и наговаривал, чтоб они против вора стояли, и оне ево за то хотели убить».{397}Старец избежал гибели, но воеводы М. Г. Сабуров и князь Ю. Приимков-Ростовский были казнены казаками.{398} Совершенно так же действовали казаки «Петра» в другой степной крепости — Ливнах. Дворяне, братья Лодыженские, подали в Разрядный приказ документы, из которых следовало, что «отца их вор Петрушка убил на Ливнах».{399}

Даже в северских городах, находившихся в руках сторонников Лжедмитрия I, признание казацкого «царевича» сопровождалось распрями и борьбой. Против самозванца выступило влиятельное местное духовенство. В самом начале гражданской войны монахи Богородицкого Молчинского монастыря в Путивле, увлеченные общим потоком, поддержали Лжедмитрия I, за что получили в дальнейшем вотчину. Царь Василий Шуйский подтвердил пожалование расстриги, но его милость была связана с политическими расчетами. Игумен монастыря Дионисий привез из Москвы чудотворную икону и попытался убедить путивлян, что «царевич Петр» — обманщик и самозванец. Казаки поспешили разделаться с игуменом. Как писали в своей челобитной царю старцы монастыря, их игумен, вернувшись в Путивль «и видя в мире смуту и прелесть, вора Петрушку, не боясь смерти, обличал. И вор Петрушка велел того игумена за то убить з башни до смерти. И на тое монастырскую вотчину царя Василья жаловалные грамоты, взяв у него, изодрал… и как вор Петрушка был в Путивле и игумена Деонисья скинул з башни и убил до смерти…»{400}.

Тюрьмы Путивля были переполнены. В самом начале восстания под стражу были взяты местные воеводы князь А. И. Ростовский с товарищами. Когда Болотников выступил в поход на Москву, он не стал казнить арестованных. За полгода в Путивль привезли много пленных бояр, стольников, знатных дворян, захваченных в разных городах. Знать имела право на то, чтобы ее судил сам царь. Вожди повстанцев оставались на почве законности, отправляя пленных воевод на царский суд в Путивль. Ветераны Лжедмитрия I опасались вызвать его гнев. Они помнили, что в дни московского похода «добрый царь» нередко жаловал захваченных воевод, а казнил лишь немногих. Когда в Путивль явился «царевич Петр» с казаками, сидевшие в тюрьмах воеводы и дворяне подверглись едва ли не поголовному истреблению. С этого времени казни дворян приобрели несравненно более широкий размах, чем на ранних этапах восстания Болотникова. Значит ли это, что с переходом руководства в руки вольных казаков движение пошло по новому руслу, приобрело новый характер? Ответить на этот вопрос достаточно трудно. В истории движения «Петра» проступают противоречивые тенденции. Пока в лагере повстанцев не было государя — реального носителя титула царя или царевича, там не могли быть учреждены ни «воровская» Боярская дума, ни «воровской» двор. Именно это обстоятельство позволило Болотникову сосредоточить власть в своих руках. Отсутствие думы в осадном лагере под Москвой отнимало у знати (князья Телятевский, Шаховской, Мосальские, Засекины-Ярославские и др.), участвовавшей в восстании, возможность влиять на решения повстанцев, на их требования, выражавшиеся в «прелестных письмах» и т. д. С появлением «царевича Петра» в Путивле ситуация изменилась. Поведение казацкого предводителя всецело определялось ролью, принятой им на себя. Монарх не мог управлять государством без Боярской думы. Такова была вековая традиция, и Коровин неизбежно должен был идти по стопам Отрепьева.

В начале гражданской войны Лжедмитрий I полгода тщетно хлопотал о том, чтобы привлечь московских бояр на свою сторону. Первый член думы, попавший к самозванцу, окольничий М. М. Салтыков, так и не стал его боярином. «Царевич Петр» оказался в лучшем положении. В Путивле в его свите оказались: боярин князь А. А. Телятевский, князь Г. П. Шаховской, князья Мосальские и другие титулованные лица. Примечательной была судьба Телятевского. При Борисе он был самым решительным противником Лжедмитрия I. За это самозванец подверг его крайнему унижению в Туле, куда Телятевский прибыл с другими боярами после переворота 1 июня 1605 г. Самозванец осыпал бояр бранью, «лаяше яко же прямый царский сын», а затем выдал Телятевского на расправу вольным казакам, прибывшим в Тулу с Дона. Казаки били боярина смертным боем, а затем едва живого бросили в тюрьму.{401} Полтора года спустя Телятевский, столкнувшись лицом к лицу с вольными казаками, сразу признал своим государем «Дмитрия», а затем «царевича Петра».

После выступления из Путивля «Петр» неизменно ставил во главе, армии или отдельных отрядов титулованных лиц (Телятевского, Мосальских и др.). Казацкие атаманы и сотники из рядовых детей боярских не могли более претендовать на высший воеводский чин.

Скорее всего, знать в Путивле лишь номинально возглавляла повстанческое правительство, реальная же власть находилась в руках казацкого окружения «Петра». Тем не менее образование при особе «царевича» думы, ставшей оплотом дворян, неизбежно изменило общую ситуацию. Пожалование думных чинов и земель было исключительной прерогативой царя. Вопреки гипотезе В. И. Корецкого, никаких сведений о пожаловании поместий Болотниковым в источниках нет. Первые точные данные о поместных дачах в повстанческом лагере четко связаны с именем «Петра». Мценские дети боярские Сухотины в челобитной царю писали, что воры убили их отца и распорядились его поместьем: «А поместейцо, твое царское жалованье, у вора у Петрушки было в раздачи…».{402} Появление знатных бояр в окружении самозванца, раздача поместий его приверженцам знаменовали новые тенденции в развитии повстанческого движения. Эти тенденции вели к перерождению путивльского лагеря, как то случилось позже с тушинским лагерем.

Путивльский воевода Г. Шаховской и бояре не могли предотвратить массовых расправ с дворянами. Как сообщали летописцы, боярский холоп Илюшка Коровин, назвавшись царевичем, в Путивле «много крови пролил бояр, и дворян, и