Авора распрямилась, перестала держаться за живот, но не стала останавливаться и продолжила говорить:

— Она даже не дракон! Жалкая человечка! Она не способно выносить твое дитя, не способна даже выдержать близость! О чем ты думаешь, Грэг?! — ее слова могли бы сильно ударить по моему самообладанию. Однако она не знала многого. Например того, что Сердце Грота выбрало Рурину, и то, что внутри девушки растет дракон, который вот-вот покажет себя, и даже то, что я первого взгляда малиноволосая человечка зацепила меня так, как никто другой прежде. Как взвился мой огненный дракон, почуяв пару, как рассудительный брат вдруг потерял всякое критическое мышление, готовый выполнять каждый каприз Рури.

— Она — лучшее, что случалось со мной. — Отрезал я. — Ее мимолетной улыбки достаточно, чтоб я сошел с ума от счастья, Авора. А вот ты… Ты возомнила себя Великим Драконом, раз решила, что можешь отнять чью-то жизнь, да еще и столь мучительным способом. Но кое-что ты забыла, милая.

Авора испуганно распахнула ресницы. Глаза, которые я так часто видел, когда мы придавались совершенно животной страсти, забегали от страха. Отвратительно. Она искала выход из своего положения, и не находила. Его не существовало.

— Я — огненный дракон. И черное пламя подвластно мне столь же покорно, как самому Триумвирату. Ты умрешь быстро. Но сначала скажи, где настоящая Павела. — Я лениво облокотился на дверной косяк, сложив руки на груди. Внутри нее ныло сердце. Оно разрывалось от боли за брата, оно было поглощено ревностью. И оно же, скулило по потерянной любви. Рури…

— Мне просто хотелось быть с тобой, — Авора грустно склонила голову.

— Ты могла предпринять что угодно. Но выбрала убить моего брата, — я не собирался жалеть девушку. Законы драконов суровы. Мы — хищники, в нашем мире нет места слабости и безумию.

— Но как, Грэг? Ты все время готовил свои пирожные, я много раз искала тебя на выставках десертов, попадалась тебе на глаза, даже несколько раз споткнулась прямо перед тобой, но ты все время совсем не замечал меня.

Она права. Я не помнил появления бывшей любовницы ни на одной выставке или соревновании. Меня увлекал процесс создания десертов, а не выискивание в толпе черных омутов глаз Аворы, рассорившей нас с братом.

— Где Павела? Ответь и умрешь быстро. Я в своем праве, ты это знаешь, — мне было совершенно не интересно слушать бред сумасшедшей драконицы.

Голова Аворы окончательно упала. Девушка сжала ладони, тонкие пальцы выдавали крайнее напряжение драконицы, с ресниц упала слеза, грохнув об каменный пол подвала.

— Думаешь, я такая дура? — ее голос вздрогнул. — Твоя драгоценная экономка жива. Но комнату, где она сейчас находится, можно открыть только моей магией. Я нужна тебе живой, Грэг.

Клянусь, я был готов сжечь мерзавку черным пламенем в ту же секунду, но в воздухе что-то изменилось. Знакомые вибрации магии брата наполнили артерии, пронизывающий весь наш дом. Я потерял надежду, а Рурина не посмела. Смелая, чуткая малышка. Она боролась за него до последнего и достигла успеха. А я даже не смог ей помочь.

— Что ж. С тобой будут разбираться Антрацитовые драконы на службе их Величеств. Ты сама выбрала этот путь, Автора.

Девушка окончательно побледнела, всхлипнула, пошатнулась. Тело обмякло и свалилось на пол в глубоком обмороке. Я мог ее понять. Попасть в лапы Антрацитовым, под их пытки и усердный сбор информации от предателей… порой смерть предпочтительнее.

Пришло время связаться с Триумвиратом. Хватит уже Изумрудным творить свои подлости. Брат как раз нес шкатулку в новую комнату Рури. Надеюсь, она все еще там. Я щелкнул пальцами, создавая огненную тюрьму вокруг бывшей любовницы. Не думаю, что у нее хватило духу серьезно навредить экономке, однако стоит вызвать Антрацитовых как можно скорее.

***

Рурина Амбер

Ток пронзал пальцы острыми электрическими иголками, но мне не было больно. Скорее щекотно и очень страшно за безжизненного дракона. Стихия повиновалась беспрекословно, с малейшего движения, даже с мысли. Высокий мужчина содрогнулся от третьего по счету слабого разряда, но сердце отказывалось биться. Однако я не теряла надежды. Драконы гораздо сильнее людей, их организм способен на многое, даже пережить кратковременную потерю магии.

— Бери! Я поделюсь… — прошептал знакомый голос. Не драконица, нет. Сердце Топазового Грота направило в меня все свои артерии, тонкими струйками и робкими сосудами те потянулись к моим ногам. Вонзились мелкими змейками, отдавая свой яд. И магия, знакомая практически с рождения, вибрирующая своим собственным особым первобытным ритмом, впиталась в ступни, прошлась по коленям, легко обожгла низ живота, а потом устремилась еще выше, к груди, засев там комком жаркого пламени, чужеродного тепла, постепенно становящимся моим собственным.

— Какой же дракон без гнезда и магии? — хмыкнула моя внутренняя драконица, своеобразно благодаря Сердце. Все же эти рептилии совсем лишены нормальных чувств. Я лишь вздохнула, сосредоточилась и снова дала разряд тока по груди Лойда. И на этот раз что-то произошло.

Камнегрызы вокруг возбужденно заголосили. Потому что могучее тело мужчины дернулось, мигом разбив превратившиеся в мел цепи. Те осыпались на пол крупными кусками. Сердце дракона сделало первый неуверенный удар. Слабенький, едва слышимый.

И снова затихло.

— Да чтоб тебя, Лорд Ледышка! Хватит шутить. Я тебя никуда не отпущу, — я всхлипнула, срывая голос. Долбанула по груди водника собранными в замок ладонями, вкладывая всю себя в этот удар.

Магия отозвалась послушно, взвыла фоном моя драконица, назвавшаяся Рубиновой, позвало и само Сердце:

— Мальчик мой… тебе еще рано уходить к Великому Дракону.

— Лойд!

Не знаю, что именно сработало, но сердце дракона завелось. На этот раз был удар, потом еще и еще. Настойчивое тук-тудук. Артерии ринулись к нему, оплетя все тело Лойда магией, отдавая и питая его, заново наполняя крылатого родной стихией, без которой дракон так легко может погибнуть. Страх отступил, вместо него пришло звонкое облегчение, украшенное слезами чистой радости. Я всхлипнула, на этот раз спокойнее. Колени дрогнули, подкашиваясь, ударились об пол.

— Лойд… я думала, что больше никогда не увижу твоего холодного презрительно взгляда, — прошептала на грани слышимости, целуя руку дракона. Она постепенно нагревалась, становясь теплой. Да, это, возможно, походило на помешательство, глупую одержимость, или хуже того, совершеннейшее безумие, вызванное остатками эротической магии, но мне было все равно. Я просто хотела, чтоб мой дракон очнулся. Прямо сейчас.

— Рури.

Слабый голос того, кто только что смог вылететь из лап смерти. Хрипловатый, он исходит из пересохшего горла, долгие минуты не способного пропускать воздух.

— Лойд! — я плачу. Какой я