С солярой проблем пока не было, её достаточно много натаскали из посёлка, вот и не экономили. Естественно всё под отчёт, но когда это кого останавливало? Вот и выходило что в баках, как минимум, литров тридцать, да в канистре двадцатка. И при расходе пикапа в пятнадцать литров по пересечёнке, имеем триста плюс километров. И это минимум.

— Хорошо, загоняй всех по камерам, и пусть посидят пока, отдохнут. Сколько зеков сейчас на работах?

— Семнадцать, без сбежавших. — ответил старший.

— А всего?

— Двадцать шесть.

Ну вот, двадцать шесть здоровых лбов, бестолково сидящих на шее общества, заставляют тратить на себя время, и кучу ресурсов.

— Точнее двадцать пять, — поправился старший, о чём-то вспомнив. — один в больничке еще с прошлой недели лежит, вроде помирает.

— Ясно, Гагарин в камере? — бывший пилот пользовался некоторыми привилегиями, но иногда вызывался на работу сам, безвылазно сидеть к комнате и постоянно что-то чертить ему надоедало, а так хоть какая-то отдушка.

— В камере. Всю ночь корпел над чем-то, теперь весь день проспит.

Будь у нас хоть какая-то литература по конструированию дельтапланов, может быть и не пришлось бы заново «изобретать велосипед», но ни в библиотеках, ни у жителей, абсолютно ничего не нашлось.

Казалось бы, что может быть проще. Склепал каркас, обтянул его тканью, воткнул кресло, мотор от мопеда, приделал колеса, и лети себе на здоровье. Но в реальности всё оказалось совершенно не так, и даже создание простейшего дельтаплана таило в себе кучу всяких заморочек.

Углы, формы крепления, развесовка, управление и много всего такого, что не ввязывалось в схему «склепал — обтянул — воткнул». Это не мотоцикл и не машина, здесь малейшая ошибка, самый незначительный недочет, может стоить жизни тому кто поднимет аппарат в воздух. А учитывая что желающих не так чтобы много, испытывать придется либо мне, либо самому конструктору.

Покинув сторожку, — комнату на выходе где постоянно дежурила охрана, я прошел до конца коридора, и свернув за угол, остановился напротив гагаринской камеры. Вместо двери решетка, внутри стол, пара стульев, кровать и шкаф с книгами. — его «берлога» была самая «упакованная», но очень маленькая. На столе куча бумаг, розетка на проводе, какие-то детали, стакан, и подвешенная сверху двеннадцативольтовая лампочка. В углу ведро с крышкой — удобств в тюрьме не было, поэтому обходились по-простому, на окне тоже решетка, на подоконнике горшок с чахлым кактусом, и ещё один стакан.

Воткнув в скважину навесного замка ключ, я дважды повернул его, отстегнул, повесил на крючок в стене, и потянул на себя решетку. Та противно заскрипела, открываясь, но дрыхнувший «без задних ног» постоялец никак не реагировал, продолжая мирно сопеть.

— Просыпайся... Эй... — подойдя ближе, я толкнул его, пододвинул стул, и уселся напротив.

Какое-то время он не шевелился, но вскоре вытянул ноги, упёрся в стену, и недовольно кряхтя, произнёс.

— Что, уже ужин?

— Завтрак. Поднимайся давай. — усмехнулся я, разглядывая оставленный на столе чертёж. Судя по всему, это и было то ради чего он всю ночь сажал аккумулятор, и портил глаза.

Сонно мигая, Гагарин повернулся, посмотрел на меня, и узнавая, разочарованно протянул, — А-а... это ты...

— Вставай давай, а то всю свободу проспишь...

— Свободу?! — мне показалось что я ещё не договорил, а он уже подпрыгнул.

Возможность выйти отсюда мы с ним обсуждали, но без каких-то сроков, и он воспринимал мои слова как нечто совсем отдалённое, хоть и весьма желанное. Поэтому сейчас сидел, смотрел на меня, и не мог поверить.

Я же, когда разговаривал с бригадиром слесарей, — тем что занимался сейчас врезкой люка под пулемёт, предупредил что отправлю к нему человека, и объяснил ситуацию. Так что, она вроде и свобода, но теперь вместо пары сторожей, за Гагариным будет приглядывать вся бригада. Я конечно доверял лётчику, но с некоторых пор старался везде и всюду перестраховываться.

Может он и не поверил, но собрался быстро. Коробка с бумагами, да какие-то личные вещи, всё поскидывали в багажник, и уже через полчаса я парковал машину возле слесарки.

— Когда результат нужен? — выходя из машины, спросил Саня.

— Чем скорее, тем лучше. Но так, чтобы не пришлось переделывать. — За то время что мы планировали постройку дельтаплана, уже появились кое-какие наработки, я нашёл необходимые материалы, в том числе ткань, и сейчас можно было приступать непосредственно к сборке аппарата.

— Переделывать в любом случае придётся, и, думаю, не один раз, но я постараюсь. — ожидаемо ответил Гагарин. Он вообще подходил ко всему основательно, даже когда наброски рисовал, подолгу что-то высчитывал, то и дело заглядывая во взятый в библиотеке учебник сопромата.

Пройдя в открытые ворота, мы оказались в заваленном ржавыми железками, большом помещении ангарного типа. Народу здесь было не много, но шуму они создавали достаточно. Пытаясь согнуть какую-то трубу, мужики громко по ней стучали, и матерились, явно пытаясь матами заглушить звон железа.

Я постоял немного, пока привыкали глаза к царящему здесь полумраку, и не увидев бригадира, подозвал одного из слесарей.

— Да вон же он, возле того выхода копается. — показывая на приоткрытую дверь на другом конце ангара, подсказал тот.

Поблагодарив мужика, мы двинулись дальше.

— Люк готов уже, сейчас перевезём, и за пару часов, думаю, на место воткнём. — встретил нас бригадир, как-то странно косясь на висящий у меня за спиной «почти-калаш».

— Не пойму, что за пушка такая? — заметив что я перехватил его взгляд, заинтересовано спросил он.

— Немецкое что-то, с войны вроде. — рассказывая про автомат, старик не упоминал как именно он называется, а сам я не спросил, не до того было.

— А я смотрю, калаш какой-то странный, может, думаю, переделка...

— Нет, фабричный ствол, трофейный. Только патронов к нему один рожок. — с сожалением ответил я.

— Так можно же гильзы перезаряжать?

— Оно, может, и можно, только собирать их обычно времени нет. Если, конечно, где-то в своём окопе сидишь, ещё соберёшь потом, но рассчитывать на это явно не стоит. Ты приготовил то что я просил?

— Ага, вон, — бригадир повернулся, показывая пальцем куда-то в темноту, — тот угол свободен, там кандейка старая, сейчас расчистим маленько, и можно обустраиваться.

Саня пошёл вперед, я за ним. Бригадир следом.

— Здесь и материалы