с шумными хихиканьями. Не помню, чтобы даже в школьные годы когда-нибудь так бесилась с чопорной Каро.

— Блин… — смотрю на свою светофорную шмотку, в другой руке сжимаю каблуки. Делаю вид, что раздумываю: — Как теперь обратно повесишь?.. Неудобно…

— Так, ты у меня не отвертишься. Пошли на кассу. Кэйти…

* * *

Мое бегство из Берлина после его кидалова не осталось незамеченным.

Убежала я так: приехала домой, подогнала «мини», покидала вещи в багажник и газанула в Бранденбург.

В гараже, пока лихорадочно смотрела, куда сейчас вообще можно поехать, меня поджучил видеозвонок Каро. Я ранее обмолвилась, что и следующий праздник Рик обещал провести со мной, вот она, видимо, и решила подоставать меня немножко. Не знаю.

Врать ей или кому-либо я не привыкла, поэтому с ходу призналась, что греховно-романтической поездки вдвоем не будет.

Клянусь, что в тот момент я была абсолютно спокойна, не рыдала и никого не ругала. Готова была поспорить, что недавние раздраенные эксцессы уже благополучно стерлись с моего лица да, если честно, не помнила, почему вообще так расстраивалась.

Каро молчала, слушала.

Прозвучавшее затем ее изречение обрушилось на меня подобно рушащейся двадцатиэтажке:

— Знаешь, Кати, если бы я допускала многоженство, то хотя бы при условии, чтобы меня сделали любимой женой.

И тогда я в несвойственной мне манере послала ее ко всем чертям. Нет, она не довела меня до слез, просто в тот момент я почувствовала, что с меня хватит. Наговорила ей разного… Кажется, никогда еще так с ней не ругалась.

— Если тебя достало слушать про мою жизнь — так и скажи, — сказала я ей в завершение своей тирады. — Так и скажи и не звони больше. Я не навязывалась тебе. Поверь, с меня достаточно дерьма сейчас. Пока.

Каро удивленно и полузаморожено попрощалась. Видно было, что она не столько сердится, сколько напряженно над чем-то думает. Она не привыкла слышать от меня такое и, возможно, не поняла, на что я обиделась.

А я не обиделась, просто мне снова стало тяжело, и не столько от ее слов, сколько от осознания того, что она, возможно, права. Что свободных отношений не существует, а существуют только несвободные. Даже если ты свободна.

В дороге до меня резко дошло, что на Балтику ехать нельзя — туда сейчас весь Берлин рванул и торчит в пробках на автобане. И я доехала до первого попавшегося городишки со спа-отелем, в котором никому мое появление не показалось странным.

Напредставлявшись вдоволь, как Рик раскается и будет звонить все выходные, а я буду сбрасывать с максимальным злорадством, затем сообразив, что звонить он, скорее всего, не будет, я подморозила эмоции и провела полтора дня «на отдыхе», чередуя валяния и отсыпания в номере с походами в спа и прогулками в лесу. На «до понедельника» меня не хватило.

В общем, по возвращении на работу вид у меня был, должно быть, такой, как будто никуда я не убегала. И увы, шопинг-терапия с Рози облегчила лишь мой кошелек, но не душу.

* * *

Мой эмоциональный всплеск, как видно, произвел впечатление на Каро.

Оставив меня в покое на праздники, она спрашивает теперь:

Можно тебе позвонить?

окей, — разрешаю я.

— Кати, давай-ка разберемся, что привлекло тебя в нем.

— По-моему, поздно.

— Ты не понимаешь. У вас с ним все завязано на сексе, а сексуальное влечение — это биохимия. От нее все пляшет. Мы с тобой — не биохимики и изменить ваши с ним коды ни ты, ни я не в силах. Но вот попробовать разобраться, чем он тебя взял, мы можем.

— Для чего? — продолжаю не понимать я.

— Чтобы понять, как от него избавиться. Ты ведь сидишь на нем и тебе нужно спрыгнуть. Просто необходимо. Порой достаточно установить причину заболевания, и тогда терапия прорисовывается сама собой.

— Он меня заводит, — признаю я.

— Чем?

— Всем. Тем, какой он.

— И ты готова игнорировать голос разума, все бросить и сломя голову прыгать с ним в койку, когда ему вздумается? Ты настолько на него подсела, что тебе теперь надо даже больше, чем ему…

— …ну, не до такой степени, но…

— …но это — диагноз, Кати. И симптомы. Расскажи мне, как все начиналось.

— Рассказывала уже.

— Нет, расскажи мне, что ты чувствовала. Что ощущала.

— Не помню. Просто сильно-пресильно его хотела.

— А когда он ушел от тебя, ты ж не хотела…

— Да кто ж тебе сказал?.. И тогда тоже хотела. И до сих пор хочу. По-прежнему. Но и по-новому. Прикинь?.. Ты Нине расскажи — посмеетесь вместе, — предлагаю беззлобно.

А сама не без некоторого замирания сердца замечаю, что Каро на секунду задерживает дыхание и — что это? — даже, кажется, отчаянно краснеет. Ну не до такой же степени врет скайп…

— Да ты разве не созваниваешься с ней?.. — спрашиваю самым невинным тоном.

Будто тороплю приход чего-то, чего и побаивалась, но и давно устала ждать.

* * *

Вывести в свет красный каш-кёр удается раньше, чем я думала.

Рик и я приглашены на открытие общежития. Того самого, на Курфюрстен, которое «25-7». Он сообщает мне об этом, потому что официально позвали только его, подразумевая, что я и так уже «с ним».

Я до того соскучилась по нему, что просто и не выеживаясь соглашаюсь сопровождать его. Мне не в ломы играть тот самый эскорт-сервис, играть который с Франком я наотрез отказалась.

Я «забываю» взбрыкнуть, что дала зарок никогда не встречаться больше с Резо и даже подготавливаю мини-презентацию по новому общежитию, которое тот собирается теперь строить — вошел во вкус. Я делаю презентацию на совесть, готовлю ее с какой-то страдательной, болезненно-щемящей нежностью, а сама представляю, как этот намечающийся проект обрадует Рика, сделает его счастливее. Я словно готовлю себя и свое тело к долгожданной встрече с ним, чтобы потом ему отдаться. Он что, сломал меня? Да не-е-ет. Может, просто подчинила ему эта затянувшаяся абстиненция…

Я рада, что не успеваю ничего рассказать Каро и выслушать ее упреки в мазохизме.

«Каш-кёр… скажи, ты — кожа или латекс?..»

Мне решительно наплевать на сегодняшний дресс-код и на то, подразумевался ли вообще таковой: мой выбор платья продиктован состоянием буйной лихорадки. Лихорадочно собираюсь, а когда еду на открытие, меня продолжает лихорадить. Сказала ему, чтобы не заезжал за мной, мол, сама доберусь до места.

Приезжаю, как в тумане, ковыляю к общежитию, как пьяная, но на входе мысленно даю себе крепенького пенделя, напяливаю маску и не без торжественности вхожу внутрь.

Заставляю себя осмотреться и заценить,