— Да, — с торжеством ответила Амалия. — Можешь забыть про наших подозреваемых. Все они ни при чем. Видишь ли, я думаю, да что там — я почти уверена, что это был…

Грохнула дверь, и в гостиную ворвался доктор де Молине. Он явно спешил — так спешил, что споткнулся на пороге, но все же сумел удержаться на ногах.

— Госпожа баронесса! Там творится что-то чудовищное! Ради бога, остановите их!

Привычным жестом Билли сунул руку под сюртук и положил ладонь на рукоять револьвера, но Амалия взглядом приказала ему оставаться на месте.

— В чем дело, Венедикт Людовикович? — довольно холодно спросила она. — Что еще могло случиться?

— Безумие, настоящее безумие! — повторял взволнованный доктор. — Он вызвал его на дуэль! Они хотят стреляться! Немедленно!

— Кто? — Амалию охватили самые скверные предчувствия. — О ком вы говорите?

— О вашем муже и месье Дмитрии, — пробормотал доктор. — Я пытался их calmer, утихомирить, — он не сразу подыскал русское слово. — Но они ничего не хотят слушать!

Амалия и Билли переглянулись.

— Вы правы, — мрачно сказала молодая женщина, — их надо остановить. Не хватало еще одной смерти в этом доме! — Баронесса шагнула к двери. Билли поспешил за ней, а доктор шел впереди и рассказывал о том, что произошло в большой гостиной.

По его словам, все началось с обмена довольно резкими замечаниями между бароном Корфом и адвокатом. Похоже, Константин Сергеевич был не слишком доволен тем, что их удерживают в доме, и позволил себе несколько жалящих намеков. Александр в ответ пообещал научить его вежливости и сказал, что готов выполнить свое обещание в любое удобное для Городецкого время. Однако адвокат, судя по всему, не питал склонности к учебе. Вдобавок ко всему он заявил, что считает дуэли варварским пережитком прошлого. Владимир Сергеевич полностью поддержал брата и сказал, что незачем господину барону выставлять себя на посмешище.

Все шло к крупной ссоре, и тут в разговор вмешалась Анна Владимировна, которая тоже полагала, что пора вызывать полицию, поскольку госпоже баронессе до сих пор ничего не удалось выяснить. К ней присоединились несколько гостей, и завязалась перепалка. Антуанетта, которая, очевидно, поняла, о чем идет речь, стала возмущаться по-французски и требовать справедливости. Корф пообещал ей, что они сделают все, чтобы найти убийцу. Графиня Толстая выразилась в том смысле, что ей совершенно ясно: поиск преступника не под силу госпоже баронессе, о чем она, впрочем, догадывалась с самого начала. Анна Владимировна тотчас с ней согласилась, и тут Александр в довольно язвительной форме позволил себе пройтись насчет ее умственных способностей, которые вряд ли позволяют ей оценивать способности других. Возмущенный Митенька тотчас встал на защиту матери, и буквально в следующее мгновение барон Корф вызвал его на дуэль.

— Как интересно! — восхитился Билли. — Они что, и в самом деле будут стреляться?

Амалия испепелила его взглядом и ускорила шаг. Она отлично знала, как стреляет ее бывший муж, и не сомневалась, что дуэль имеет все шансы закончиться самым скверным образом для любого его противника.

«Что за характер, боже мой, что за характер! — думала она, входя в большую гостиную. — Гордец, строптивец, снаружи — лед, а в глубине — такой огонь… И ведь он прекрасно понимает, что не прав, но никогда, никогда в том не признается! Ах, щучья холера!»

Завидев Амалию, к ней сразу же бросилась испуганная Антуанетта Беренделли.

— Мадам, мадам! Они поссорились! Поговорите с ними, они никого не хотят слушать!

Корф и юный Митенька стояли друг против друга в центре гостиной; остальные столпились вокруг них. Амалия прежде всего почему-то увидела круги под глазами Александра, но барон держался так же непринужденно, как и всегда. Константин Сергеевич оставался несколько в стороне, скрестив на груди руки и словно показывая, что происходящее его ничуть не касается. Павел Петрович побелел как полотно, Анна Владимировна, судя по всему, была близка к обмороку.

— Господа, может быть, хватит? — сердито спросила Амалия.

— Нет! — отрезал барон.

— Нет! — в запальчивости повторил Митенька. — Этот человек пришел к нам в дом, мы встретили его, как гостя… а он позволяет себе… Черт знает что он себе позволяет! — прибавил юноша в сердцах.

Графиня Толстая иронически улыбнулась. Ах, как дурно воспитан юноша! Только зря он поссорился с Корфом — барон не тот человек, которого можно оскорбить безнаказанно.

— Господа, зачем? Успокойтесь, — лепетал растерянный Иван Андреевич.

Но его уговоры не производили эффекта.

— Господа, господа! — твердил доктор. — Здесь дамы! Мы все устали, совсем недавно произошло ужасное событие… Не надо усугублять, господа!

— Мне нужен секундант, — отрезал барон. На доктора он даже не смотрел. — Ваше превосходительство!

Иван Андреевич вздрогнул, изменился в лице, отшатнулся к своей супруге, словно искал у нее защиты, и воскликнул:

— Нет, нет!

— Кстати, мне тоже нужен секундант, — важно заявил Митенька, поправляя очки. — Владимир Сергеевич! Вы, как я понял, не деретесь на дуэлях, но сегодня ничего подобного от вас не понадобится. Будьте моим секундантом!

— Что ж, если вы так настаиваете, вряд ли я могу отказаться, — отвечал тот.

— Сударь, — пролепетала Анна Владимировна дрожащим голосом, — да вы что? Как же можно?

— Это будет занятно! — добавил Владимир Сергеевич, обращаясь к адвокату.

— Не вижу ничего занятного, — пожав плечами, обронил тот. — И охота тебе тешить себя всяким вздором? — он говорил с братом, но отчего-то его слова услышали все.

— Доктор у нас уже есть, — объявил барон Корф. — Так что с моим секундантом? Раз Иван Андреевич отказывается, может быть, вы, Константин Сергеевич?

— Благодарю вас, сударь, — изобразил Городецкий легкий поклон, — но, должен признаться, я не охотник до такого рода развлечений.

— А жаль, — сухо ответил Корф. — Павел Петрович на роль секунданта не подходит из-за родства с моим противником, доктор нам понадобится в другом качестве…

— На меня не рассчитывайте! — сердито крикнул Венедикт Людовикович. — Даже если вас убьют, я и пальцем не пошевельну!

— Если меня убьют, — недобро усмехнулся Александр, — ваши услуги мне точно не пригодятся. Так кто будет моим секундантом? Никита Иваныч больше подходит для аккомпанирования дамам… — Улыбка барона стала еще злее. — Придется уж вам, ваше превосходительство.

Иван Андреевич испуганно замахал руками, но было уже поздно.

— Молчание — знак согласия, — кивнул Корф, который не обратил никакого внимания на его протесты. — Стреляемся сейчас же. Никаких отсрочек!