Окно! — во внезапном озарении поняла она. Конечно же, окно! За ним не было видно ни деревьев, ни больной луны. Почему? Да потому, что оно выходило совсем на другую сторону. Вот что ее беспокоило все время, вот чего она не могла понять! И вот почему Евдокия Сергеевна сказала, что выстрел был глухой…

— Это был другой выстрел! — воскликнула баронесса.

— Что? — обронил пораженный Александр.

Но Амалия уже шла к двери, поясняя на ходу:

— В доме стреляли два раза. Один раз здесь, а второй — в комнате, которая выходит окнами в сад. — Она скользнула взглядом по лицам присутствующих, которые смотрели на нее, застыв в немом ужасе. — Кого-то не хватает: Анна Владимировна, Евдокия Сергеевна и Антуанетта в большой гостиной, Павел Петрович здесь, господин композитор…

— Моего брата нет, — внезапно подал голос Владимир Сергеевич.

Откуда-то послышался женский крик, и гости, толкаясь, бросились на звук. Кричала горничная Глаша, а Константин Сергеевич лежал на пороге столовой. Голова его была прострелена, вокруг нее натекла лужа темной крови. Возле убитого валялось блестящее ружье, и Амалия сразу же вспомнила, где она его видела.

— Двустволка марсельская, — машинально пробормотал Иван Андреевич. — Вот тебе и Лепелье!

Александр наклонился, подобрал с пола ружье и проверил его.

— Так я и думал, — сказал он. — Два выстрела, двое убитых.

— Что происходит? — сердито спросил Митенька, входя в дверь.

Он замешкался в саду, потому что долго искал свои очки, а все зрители к тому времени куда-то удалились, явив тем самым полнейшее равнодушие к его судьбе. В доме Митеньку встретили суета и какие-то непонятные разговоры о новом убийстве. Он кинулся к маменьке — та ничего не знала, но была преисполнена самых дурных предчувствий. При виде сына она разрыдалась и долго не отпускала его от себя, так что Митеньке под конец сделалось неловко, тем более что при душещипательной сцене присутствовали противная тайная советница и некрасивая итальянка, дочь хироманта. Насилу освободившись, он дал Анне Владимировне слово, что немедленно вернется к ней, и отправился разыскивать хоть кого-нибудь, кто мог бы внятно объяснить ему, что же все-таки случилось. Завидев издали Амалию, он устремился за ней, и теперь…

— Графиня Толстая мертва, — устало проговорила Амалия. — И Константин Сергеевич тоже. Похоже, их убил один и тот же человек.

Больше, однако, она не успела ничего сказать, потому что Митенька при виде трупа как-то нелепо взмахнул руками, покачнулся и самым позорным образом рухнул в обморок.

— Черт знает что происходит! — сказал Билли в сердцах. — Черт знает что!

Потерявшего сознание Митеньку снова отнесли в его спальню.

Амалия написала записку для Аполлинария Евграфовича Марсильяка и вручила ее одному из слуг, объяснив, по какому именно адресу он может найти господина следователя.

Потрясенные гости ахали, охали и высказывали самые фантастические версии. Но самая разительная перемена произошла с самоуверенным братом адвоката, холеным Владимиром Сергеевичем Городецким — он сразу как-то сник, втянул голову в плечи, глаза его забегали, и в лице застыл предательский страх. Куда девались непринужденные манеры и располагающая к себе дерзость бонвивана? Теперь его хватило только на то, чтобы слабым голосом воззвать к закону и потребовать немедленного наказания убийцы. Однако призыв потонул в хоре всеобщего возмущения, изрядно сдобренного испугом.

Евдокия Сергеевна заявила, что их всех тут скоро перестреляют и что налицо явный заговор. Иван Андреевич поддержал супругу и добавил, что отныне он будет крепко думать перед тем, как отправляться к кому-то в гости. С немалым трудом Амалии удалось, однако, призвать присутствующих к порядку. Она попросила их вернуться в большую гостиную и вспомнить все, что только можно, потому что господин следователь наверняка захочет подробно с ними побеседовать. Сама же баронесса занялась осмотром тела. Билли остался при ней, недружелюбно косясь на Александра, который не спешил уходить. Напротив, он остался стоять у двери, глядя на Амалию так, словно видел ее впервые.

— Двустволка висела в малой гостиной, — сказала Амалия. Билли кивнул. — Значит, убийца прошел туда, взял ее…

— Зарядил, — подсказал Билли. — Если, конечно, она не висела на стене уже заряженная.

— Вряд ли, — с сомнением в голосе отозвалась Амалия. — Александр! Сходите, пожалуйста, к Павлу Петровичу, спросите его насчет двустволки. Кстати, где именно он хранил патроны?

Барон Корф кивнул и вышел. Амалия молча смотрела на труп у своих ног.

— Нет, все это никуда не годится, — внезапно проговорила она. — Допустим, убийца хотел разделаться с графиней Толстой. Он убил ее, а затем…

— Вышел из комнаты с ружьем, — подхватил Билли, — а через несколько комнат ему попался адвокат. Ну и… пришлось его убить.

Амалия поморщилась.

— Зачем убийца вообще забрал ружье с собой? — спросила она. — Вполне можно было бросить его на месте преступления, ведь оружие — серьезная улика.

Билли немного поразмыслил.

— Может, убийца хотел разделаться сразу с двумя? — предположил он.

— Но почему? — крикнула Амалия. — Щучья холера, тут нет никакой логики! Адвокат не мог видеть убийцу Беренделли, он даже не выходил из комнаты! Графиня Толстая могла видеть убийцу, но… — баронесса замолчала, о чем-то размышляя..

— Кстати, что адвокат делал в столовой? — спросил Билли.

— Что? — встрепенулась Амалия.

— Я говорю, что он делал в столовой? — терпеливо повторил Билли. — Зачем ему понадобилось идти туда?

— Действительно, зачем? — пробормотала молодая женщина.

Заметив, что она все еще в шубе, которая изрядно сковывала движения, Амалия сбросила ее и отдала Билли, после чего опустилась на колени и принялась осматривать карманы убитого.

— Платок… портсигар… портмоне… несколько визиток… часы… записная книжка. Больше ничего.

Билли рассеянно почесал нос.

— Мне помнится… — начал он неуверенно, — адвокатский братец что-то говорил о том, что он возвращался в столовую за портсигаром.

— Так то брат, — возразила Амалия. — А это сам адвокат. Они что, оба забыли свои портсигары в одном и том же месте?

Баронесса повертела в руках изящный золотой портсигар, и тут ее внимание привлекла записная книжка.

— Может быть, тут нам удастся найти что-нибудь? — пробормотала она и стала листать страницы.

За дверями послышались шаги и голоса. Амалия поднялась и положила записную книжку в сумочку.

— Вот, Павел Петрович готов дать ответы на все ваши вопросы, — объявил барон Корф, переступая через порог.