В проливе Святого Георга, как обычно, господствовал западный ветер с дождем, мелким и нудным. Паруса намокли и потяжелели. Матросам приходилось попотеть. Правда, идти оставалось всего чуть больше суток. На траверзе деревни Морская я опять почувствовал, что вернулся домой.

В честерском замке гостил Вильгельм де Румар, лорд Болингброк. Он в начале зимы вернулся из Крестового похода. Путешествие в дальние страны, соприкосновение с другим бытом, более высоким культурным уровнем жизни произвело на лорда неизгладимое впечатление.

— Я слышал, что Константинополь — очень большой город, но когда его увидел! — с придыханием рассказывал Вильгельм де Румар.

— Хорошо повоевали? — спросил я, потому что слушать о красотах Константинополя не хотел, поскольку сам их видел.

— Не очень, — признался лорд Болингброк. — Нас все предали: и византийский император, и Роджер Сицилийский. Немцы не дождались нас и поплатились за это. Нам византийцы — ох и пройдохи! — сказали, что немцы бьют неверных и захватывают земли, нам ничего не останется, в когда мы переправились через Босфор и добрались до Никеи, узнали, что от их армии почти ничего не осталось. Потом был долгий переход, во время которого пали от голода почти все лошади. Неверные постоянно нападали на нас, не было покоя ни днем, ни ночью. В честный бой не вступали, действовали, как разбойники. Налетят, захватят добычу и умчатся. Одна радость была — французская королева Элеонора и ее свита. Очень любвеобильные дамочки! — лорд Вильгельм подленько захихикал, что доказывало, что он близкий родственник Ранульфа де Жернона. — Нас на византийских кораблях переправили в Антиохию. Там королева Элеонора — кхе-кхе! — подружилась с Раймундом Антиохским. Какие он пиры закатывал, какие турниры устраивал! Здесь такого не увидишь! — с сожалением закончил Вильгельм де Румар.

— С неверными-то хоть повоевали? — повторил я вопрос, не догадываясь, что наступаю на больную мозоль.

— Нам не довелось. И слава богу! — ответил лорд Болингброк. — Немцы с иерусалимцами попытались захватить Дамаск, но их предали.

— Кто предал? — поинтересовался я.

— Все, — коротко ответил лорд.

Значит, никто не предавал. Просто нужна была причина, почему такая большая и грозная армия, собранная со всей Западной Европы, проиграла войну. Вторым виновником провала похода был назначен некто Бернард, которого еще при жизни объявили святым. Оказался обычным проходимцем. Он замутил этот поход, напророчив успех. Утверждал, что сам бог пообещал ему, что крестоносцы повергнут в прах сарацинов. Когда случилось прямо противоположное, Бернард попытался свалить вину на Папу Римского, который, мол, на самом деле служит не богу, а антихристу. Папа в свою очередь перекинул стрелки на псевдосвятого, объявив его лжепророком.

— Ты был прав, когда говорил, что не стоит идти в Крестовый поход, — закончил рассказ Вильгельм де Румар.

Смотря за чем идти. Кому-то из крестоносцев повезет разграбить Константинополь. Хапанут столько, что правнукам останется.

Лорд Болингброк сильно потратился во время похода, поэтому пожелал получить щитовые деньги. Узнав, что я привез вино из Португалии, взял его вместо денег. Граф Честерский в деньгах не сильно нуждался. Ему нужны были рыцари для войны вместе с Мадогом ап Маредидом, правителем Поуиса, против Оуайна ап Грифида, правителя Гвинеда. Кстати, Мадог женат на сестре Оуайна. Им бы дружить против норманнов, а они воюют… Поскольку у меня с Оуайном ап Грифидом очень хорошие отношения, которые я не собирался испортить из-за Ранульфа де Жернона, пообещал, что пришлю шесть рыцарей, чтобы отслужили за шесть маноров, но сам воевать не пойду. Мол, всю зиму сражался с маврами, устал. Хочу побыть хоть немного с семьей, отдохнуть.

Я продал остатки привезенного вина и нагрузил бригантину свинцом, который здесь добывали, и шерстью. Капитану Диого было приказано доставить груз в Лиссабон. Там евнух Самир продаст привезенное. Если король Афонсу еще не уйдет в Алкасер, помочь ему перевезти осадные башни. Затем Самир нагрузит судно вином, коврами и прочими португальскими товарами, которые надо будет привезти сюда. До холодов бригантина будет работать на линии Лиссабон-Честер. Я же ошвартовал шхуну в Беркенхеде и распустил ее экипаж по домам.

Замок Беркет жил своей жизнью. Все мои попытки как-то изменить эту жизнь ни к чему не приводили. Когда я был в замке, раз в неделю все мылись в бане. Стоило уехать — и о бане забывали напрочь, мылись в лоханях и только по очень важным поводам: рождение, свадьба, конец Великого поста… Единственное из заведенного мной, что соблюдалось неукоснительно, было обучение детей. Сыновей учили ратному делу и, как я говорил, гуманитарным наукам. Дочке вместо махания мечом прививали навыки ведения хозяйства и вышивания. Кстати, считала, писала и читала она лучше, чем братья.

— Пора ей жениха подыскивать, — в очередной раз подсказала Фион.

— Рано еще, — возразил я.

— Как бы поздно не стало, — произнесла она.

— С тем приданым, которое она получит, поздно не будет никогда, — уверенно заявил я.

Здесь женятся на деньгах, землях, а не внешних данных или возрасте. Я еще не определил, что конкретно дам дочери в приданое. Скорее всего, шесть маноров в Беркшире, полученные от Брайена де Инсулы. Они потихоньку восстанавливаются. Лет через пять, когда дочери будет четырнадцать, как раз станут приносить положенный доход. А может, деньгами дам. У меня уже два больших сундука серебра и один небольшой золота. Хранящееся в Лиссабоне не в счет. Оно для моих португальских детей.

Я проехал по замерсийским владениям. Перебрался на противоположный берег на пароме, построенном по моему проекту. Он уже два месяца трудился. Стал прибыльным предприятием. Доходы от парома я передал монастырю, поэтому матросами работали на нем монахи и послушники. Я собрал оброк и сообщил четырем рыцарям, что через восемь дней должны прибыть на службу. К этому дню прискакал и Гилберт. Он привез оброк с моих линкольнских владений. Шестым стал Тибо Кривой. Его, как самого опытного, назначил командиром отряда. Оруженосцем у Тибо был Ричард де Беркет. Пацан очень обрадовался, что отправится в поход и избавится от нудных уроков Этьена. Отцовская тяга к знаниям ему не передалась. Впрочем, в его годы я тоже считал школу наказанием.

Не успели убыть рыцари, как в замок приехал Умфра. Я сказал ему и Джону, что в этом году они отслужили сполна. В Португалию их не возьму. Пусть позанимаются своими манорами, отдохнут. Умфре дома не сиделось.

— Король Оуайн зовет меня послужить ему, — сообщил он.

— Поезжай, — разрешил я. — Только не надевай сюрко с моим гербом. Там ты будешь сам по себе, — и добавил шутливо: — Если встретишься в бою с моими рыцарями, постарайся не убивать их, особенно Тибо Кривого и его оруженосца.

— Я их не трону, — серьезно пообещал Умфра.

Сражение произошло возле Коулсхилла. Рыцари графа Честерского без приказа бросились в атаку раньше времени и были частично перебиты лучниками, после чего драпанули. Армия правителя Поуиса ломанулась вслед за ними. Гвинедцы долго гнались за ними и рубили беспощадно. Тибо Кривой, приученный мною к дисциплине, в атаку вместе с рыцарями не пошел, но и затягивать с отступлением не стал. В итоге они потеряли только одну вьючную лошадь с припасами. После этого гвинедцы захватили Йель. Умфра многому научился у меня…